Адмирал
Шрифт:
— Ну как Гриша, освоился с кораблём? — бывший хулиган и боцман китобойного судна только несколько дней назад прилетел с Тихого океана, чтобы вялится в дружные ряды советских «камикадзе». Я честно предупредил Гришу, что поездка может быть в один конец, но он меня даже слушать не стал. Воспользовавшись своим служебным положением и поддержкой Кузнецова, я назначил его командиром легкого крейсера «Варяг».
Переход с маленького эсминца на крейсер всегда не простое дело, всё же этот корабль на порядок выше классом, да что там говорить, это корабль первого класса, считается отдельной воинской частью и требует командира в звание не меньше капитана второго ранга! Гришка же до сих пор капитан-лейтенант, даже самый младший по званию его помощник, старше командира по званию. То, что Луцевич не пропадёт и не даст себе сесть на шею
— Нормально командир! — Гришка сейчас со мной, на авианосце, его крейсер болтается не подоплёку, вот я и вызвал его к себе, сто лет его уже не видел! Сидим у меня в каюте, коньячком балуемся немного, былое вспоминаем — сработаемся. Я хоть званием и пожиже, но всё же дважды герой и с «самим Жоховым!» всю войну прошёл. Именно так, на «Вы» и шёпотом! Все на флоте как с ума походили! Рапортами канцелярии частей закидали с просьбой перевестись к тебе. Ты не представляешь, что было, когда сообщили что ты на службу вернулся, праздновали как будто ты их родственник. Я тебя, когда по палубе «Шторма» в первый день знакомства гонял, не думал, что ты в такого важного дяденьку превратишься! Извиняйте ваш бродье, не велите казнить, не поминайте лихом!
— В ухо дам! Гонял он меня… Смотри не обделайся Гришка, я за тебя поручился! Иваныча ещё хотел вытащить, да он в рейсе и вернётся не скоро. Вообще всех бы выдернуть, мне с вами спокойнее. Только вот служить только мы с тобой остались, остальные на дембель ушли. Нужно будет собраться как ни будь всем вместе, да не просто, а в Архангильске, на старом «Шторме».
— Да вот кстати. Ты бы похлопотал там у себя на верху, пусть «Шторм» во Владик вернут! Оттуда он уходил на войну, весь наш экипаж дальневосточники! Стоит там один, приглядеть за ним даже некому! — задел меня за живое Гришка. Я и сам уже про это думал. Корабль реально требовал пригляда. Знаю я как после войны за такими вот памятниками следили. Скоро его весь по винтикам растащат, а когда власти хватятся, восстанавливать уже и нечего будет. Во Владивостоке действительно будет кому за ним присмотреть. Сами ветераны, их дети и внуки не дадут боевому буксиру пропасть.
— Поговорю брат, сам об этом думал. Ну а теперь то, зачем я тебя позвал. Слушай боевую задачу Гришка! — я сделал серьёзное лицо.
— Слушаю командир! — Гришка подобрался. Сразу видно, соскучился мой бывший боцман по адреналину в крови, в бой просто рвётся.
— Наливай коньяк каплей Лучевич! У тебя что, руки болят?! Сидим уже полчаса, а ты не видишь, что у командира рюмка пустая?! Мы выходим завтра, а сегодня я хочу провести последний спокойный вечер, так что не пили мне больше мозг Гриша!
— Это мы мигом. Узнаю Витьку Жохова, как был алкаш, так им и остался. Хоть что-то в этом мире не меняется и остаётся стабильным — Гришка заржал и взял в руку бутылку армянского нектара.
— За успех нашего безнадежного дела! — поднял я тост.
Глава 16
Наша эскадра подходит к берегам Южной Америки. Позади долгий и трудный поход, шторма, непредвиденные обстоятельства и даже трагедии. Круизный лайнер двадцать первого века проходит путь от Английских островов до Мадейры за двадцать два дня, и это с остановками в пути чуть ли не в каждом порту. Наша же эскадра шла от города героя Ленинграда до берегов знойной Аргентины месяц. Тихоходные транспорты тормозили нас не хуже якоря. По моему мнению, мы и так рекорд скорости побили, учитывая, что к концу пути несколько судов из-за поломок пришлось тащить на буксире. За время перехода авиагруппы авианосцев тренировались чуть ли не каждый день, а при приближении к берегам Южной Америки, стали летать на разведку и патрулирование.
Бои в Аргентине набирают обороты. Так называемая «Армия освобождения» непрерывно получает подкрепления и новую технику о западных «друзей», они рвутся вперёд. Наши ребята захлёбываются в крови, но пока держат оборону против многочисленных противников. Возможности отступить у меня больше нету, нам предстоит идти только вперёд несмотря ни на что, подкрепления нашим нужны срочно!
Месяц в тесных трюмах транспортных судов провели бойцы перевозимых нами дивизий. И если морякам и летчикам было чем заняться, то запертые как в банке со шпротами молодые и здоровые мужики маялись от безделья. На палубу, для прогулки их выпускали только малыми группами и строго по графику, чтобы не мешать команде работать. Замполиты и командиры как могли заполняли их время учёбой, чисткой оружия, подгоном амуниции и политинформацией, но свободного времени всё равно было слишком много и от скуки за время похода случалось всякое. Несколько драк, пьянки, азартные игры и даже одно убийство, вот что случилось за этот месяц у пехотинцев! Преступника арестовали, особисты работали с залётчиками, а я втыкал звиздюлей всем подряд на каждом оперативном совещании.
У пилотов тоже было не всё так гладко. Покрышкин и Минаков старались до подхода к театру возможных боевых действий сделать из своих летчиков если и не асов, то хотя бы опытных бойцов. В хорошую погоду над караваном происходили непрерывные учебные воздушные бои. Как правило Минаков со своей ударной группой и прикрытием имитировал бомбовый или торпедный удар по моим кораблям, а Покрышкин и его истребители пытались эту атаку отбить и не допустить прорыва Минакова к эскадре. Маневрировали и «Варяг», эсминцы с остальными кораблями охраны конвоя, они выстраивались в защитный ордер вокруг линкоров, авианосцев и транспортов, отрабатывая отражение налета авиации. Авиационное топливо расходовалось тоннами, но экономить его никто не собирался. Эскортные танкеры бункеровали корабли, и заправляли опустевшие ёмкости. Мы или прорвёмся в Аргентину и там пополним запасы, или же все поляжем при выполнении этой задачи, третьего не дано. Самолёты продолжали биться при посадках, получали повреждения, ремонтировались и снова выпускались в строй. Три самолёта было потеряно безвозвратно, к сожалению, все три вместе с пилотами. Но с каждым днём мастерство пилотов росло.
Уже не в первый раз я совершаю переход через Атлантику. В процессе перехода ты переживаешь массу впечатлений и ощущений. Начинаешь понимать, насколько живая у нас планета. В нашем мире такое количество воды, и она не пустая, там постоянно что-то происходит, чего мы не видим и не можем себе представить. Сколько мы видели дельфинов, китов и прочих обитателей океана! Каждый раз при виде очередного фонтан на горизонте моё сердце тоскливо сжималось от ностальгии. Уже, наверное, никогда я не буду стоять на открытом ветрам и волнам баке китобойца, держа в руках спусковой рычаг гарпунной пушки. Судьба сделала поворот и теперь я почти неразрывно связан с военно-морским флотом.
Океан кажется просто большой массой воды, но в реальности первая неделя пути дается очень тяжело. Понимаешь, что уезжаешь от берега все дальше, смотришь назад — сначала еще видишь остатки контура, а потом вдруг все, ничего нет. Когда видишь берег хотя бы тонкой полосой, то понимаешь, что еще можешь вернуться. Когда вокруг один океан, то сложно смириться с мыслью, что нужно идти несколько недель «туда» — в какую-то абстрактную точку в океане. Но вот когда середина маршрута уже пройдена, все меняется снова — и ты уже на подъеме и на адреналине. Вроде, идти еще столько же, но ты уже не от земли, а к земле идешь. К цели своего путешествия, к возможному бою и неприятностям.
Командир авиаБЧ с двумя специалистами руководит воздушным движением с крыши командного пункта «Ленинграда». Взлет разрешается флаговым семафором авиаБЧ для поочередного старта. Самолёты уходят в небо с промежутком в двадцать секунд, три самолёта в минуту. От воздушного разведчика поступил сигнал об обнаружении неизвестных боевых кораблей, и по приказу Покрышкина в помощь патрульному звену взлетает дежурная эскадрилья.
— Группа из трёх кораблей, идёт на пересечение курса — докладывает мне командир «Ленинграда», контр-адмирал Левин.