'Адольф' Констана в творчестве Пушкина
Шрифт:
Вопрос о влиянии на творчество Пушкина знаменитого романа Бенжамена Констана "Адольф" уже обсуждался в пушкинской литературе. [1] Известно, что романтический герой Б. Констана был одним из прототипов Онегина. Необходимо, однако, отметить, что роман Б. Констана имел на творчество Пушкина значительно большее и, что особенно важно подчеркнуть, более разнообразное влияние, чем обычно думают.
Особое значение "Адольфа" для Пушкина заключается в том, что Пушкин связал с этим романом ряд литературных проблем, разрешение которых стояло перед ним в конце 20-х годов.
1
Н. П. Дашкевич (сб. "Памяти Пушкина", Киев, 1899, с. 184—195): Н. О. Лернер (газета "Речь", 1915, 12 января); Н. Виноградов ("Пушкин и его современники", вып. XXIX, Пг., 1918, с. 9—15).
"Адольф" был написан в 1807 году и долго оставался ненапечатанным. Только в 1815 году появилось первое (лондонское) издание "Адольфа", второе (парижское) вышло в 1816 году.
Роман Б. Констана сразу обратил на себя внимание читателей. В 1817 году Стендаль назвал "Адольфа" "необыкновенным романом". Сент-Бев, рассказывая о впечатлении, произведенном "Адольфом" на современников, называет этот роман братом "Ренэ" Шатобриана. [2] Сисмонди в письме (от 14 октября 1816 г.), которое, по словам Сент-Бева, стало неотделимым от "Адольфа" комментарием этого романа, пишет, между прочим, следующее: "В "Адольфе" анализ всех чувств человеческого сердца так восхитителен, столько истины (курсив мой. А. А.) в слабости героя, столько ума в наблюдениях, силы и чистоты в слоге, что книга читается с бесконечным удовольствием. Мне кажется, что она доставляет мне тем более удовольствия, что я узнаю автора на каждой странице..." (курсив мой. — А. А.).
2
См.: "Causeries du Lundi", t. XI. Paris, 1868, p. 432—433.
Как мы видим, автобиографичность "Адольфа", с одной стороны, с другой верность и глубина психологического анализа в произведении, впоследствии получившем название "отца психологического романа", были отмечены сразу же. 29 июля 1816 года Байрон писал своему другу поэту Роджерсу: "Я просмотрел "Адольфа" и предисловие к нему, в котором отвергаются действительные персонажи. Это произведение оставляет тягостное впечатление, но гармонирует с тем состоянием, когда более не способен любить — состоянием, может быть, самым неприятным в мире, за исключением влюбленности". [3]
3
The Life, Letters and Journals of Lord Byron, by Thomas Moore. London, 1830, p. 309.
Успех "Адольфа" был длителен. Еще в конце 30-х годов Густав Планш написал к "Адольфу" обширное предисловие; Бальзак в 40-х годах упоминает об "Адольфе" в ряде своих романов ("Записки новобрачных", "Погибшие мечтания", "Беатриса").
"Адольф" очень скоро стал известен и русским читателям. Уже 26 октября 1816 года Вяземский писал из Москвы А. И. Тургеневу: "Я послал к тебе "Адольфа" с молодым Апостолом-Муравьевым". [4]
Первый русский перевод "Адольфа" появился в 1818 году под заглавием "Адольф и Елеонора, или Опасности любовных связей, истинное происшествие" и был напечатан в Орловской губернской типографии.
4
"Остафьевский архив князей Вяземских", т. I. СПб., 1899, с. 60.
Принимая во внимание значительное идеологическое воздействие Б. Констана как политического писателя и публициста на передовых людей того времени, [5] можно предположить, что Пушкин прочел "Адольфа" вскоре после выхода романа в свет.
Как известно, современники Пушкина узнавали в героине "Адольфа" мадам де Сталь. [6] Широкая популярность этого имени в России, конечно, должна была повысить интерес читателей к роману Б. Констана. В частности, Пушкин, так высоко ценивший произведения де Сталь, упоминавший о ее книгах "Dix annees d'exil" и "De I'Allemagne" в 1-й главе "Онегина", выступавший в защиту автора "Дельфины" и "Коринны" в 1825 году и еще в 1831 году изобразивший мадам де Сталь в "Рославлеве", должен был с особым вниманием отнестись к "Адольфу".
5
В 70-х голах П. А. Вяземский, вспоминая это время, писал: "Мы были учениками и последователями преподавания, которое оглашалось с трибуны и в политической полемике такими учителями, каковы были Бенжамен Констан, Ройе-Коллар и многие другие сподвижники их" (Полн. собр. соч., т. 10. СПб., 1886, с. 292). Карамзин, Тургеневы, Вяземские читали "La Minervo Francaise" — политический журнал Б. Констана. О влиянии на Пушкина политических взглядов Б. Констана см. в статьях Б. В. Томашевского: "Французские дела 1830—1831 гг." ("Письма Пушкина к Е. М. Хитрово (1827—1832)", Л., 1927), "Из пушкинских рукописей" ("Литературное наследство", т. 16—18. М., 1934, с. 284, 286, 288). В предисловии к своему переводу "Адольфа" Вяземский делает попытку связать роман с политическими трактатами Б. Констана. Вяземский говорит о Констане следующее: "Автор "Адольфа" силен, красноречив, язвителен, трогателен... Как в создании, так и в выражении, как в соображениях, так и в слоге вся сила, все могущество его — в истине. Таков он в "Адольфе", таков на ораторской трибуне, таков в современной истории, в литературной критике, в высших соображениях, духовных умозрениях, в пылу политических памфлетов" (указ. соч., Приложение, с. X). О влиянии на декабристов политических трактатов Б. Констана см. в книге В. И. Семевского "Политические и общественные идеи декабристов" (СПб., 1909) по указателю.
6
Вяземский в предисловии "От переводчика" пишет, что в автобиографической исповеди Констана видели "отпечаток связи автора с славною женщиною, обратившею на труды свои внимание целого света" (указ, соч., Приложение, с. V).
В письме к Каролине Собаньской (январь—февраль 1830 г.) Пушкин пишет, что имя героини "Адольфа" Эллеоноры напоминает ему "жгучие чтения (...) юных лет и нежный призрак, прельщавший (...) тогда" [7] (в его одесский период жизни).
Интерес Пушкина к "Адольфу" был столь же длительным, как у его современников.
20 декабря 1829 года, т. е. еще до выхода перевода Вяземского, Баратынский писал Вяземскому: "Для меня чрезвычайно любопытен перевод светского, метафизического тонко-чувственного "Адольфа" на наш необработанный язык". [8] Вяземский, восторженное отношение которого к роману Б. Констана засвидетельствовано его предисловием [9] к сделанному им переводу "Адольфа", посылая свой перевод Е. М. Хитрово, писал ей: "Вы любите этот роман, вы будете довольны тем, что я посвятил его имени для вас дорогому, т. е. имени Пушкина"; [10] а в 1832 году сообщил жене: "Намедни на бале Завадовская сказала мне, что она три раза прочла моего "Адольфа". [11] Приблизительно к тому же времени относится отзыв об "Адольфе" в дневнике Никитенко [12] и перевод "Адольфа", сделанный Полевым. [13] Установленное исследователями влияние "Адольфа" на "Героя нашего времени" свидетельствует о впечатлении, произведенном романом Б. Констана на Лермонтова. [14] Человек другого поколения, И. С. Аксаков, для которого "Адольф" был только старым французским романом, в письме к отцу от 1845 года сообщает об отношении к этому роману А. О. Смирновой: "...я, не говоря, впрочем, об этом ничего А. О., взял у нее прочесть один французский старый роман Benjamin Constant "Adolphe", который она ставит превыше небес". [15]
7
"Рукою Пушкина". М.- Л., "Academia", 1935, с. 184.
8
"Старина и новизна", 1902, кн. 5, с. 47. Очевидно сходство этого отзыва об "Адольфе" с определением языка "Адольфа" в пушкинской заметке о предстоящем выходе перевода "Адольфа". Вероятно, Вяземский сообщил Баратынскому содержание этой заметки (тогда еще не вышедшей).
9
В этом предисловии Вяземский пишет: "Любовь моя к "Адольфу" оправдана общим мнением" (указ, соч., Приложение, с. V). Последний абзац предисловия Б. Констана к третьему изданию "Адольфа" Вяземский вовсе не перевел. Вероятно, он поступил так потому, что в этом месте Б. Констан, отрекаясь от "Адольфа", пишет: "Публика, вероятно, его забыла, если когда-нибудь знала". Эта фраза Б. Констана противоречит утверждению Вяземского об "Адольфе" как о повести, "так сильно подействовавшей на общее мнение" (указ. соч., Приложение, с. VI), кроме того, она могла повредить "Адольфу" в глазах русского читателя.
10
"Русский архив", 1895, No 2, с. 110. По экземпляру "Адольфа", принадлежавшему Е. М. Хитрово, Плетнев сверял перевод Вяземского.
11
"Звенья", т. 9. М., 1951, с. 175.
12
"На днях я с удовольствием прочел роман знаменитого Бенжамена Констана "Адольф". В нем разобраны сплетения человеческого сердца и изображен человек нынешнего века с его эгоистическими чувствами, приправленными гордостью и слабостью, высокими душевными порывами и ничтожными поступками" .
13
"Московский телеграф", 1831, ч. 37, NoNo 1—4. Судя по рецензии ("Московский телеграф", 1831, ч. 41, с. 231—244) на перевод Вяземского, Полевой был знаком с французскими критическими статьями об "Адольфе". В рецензии на перевод "Адольфа" Булгарин писал: "Достоинство "Адольфа" давно уже оценено как самим автором, так и всеми людьми с очищенным вкусом" ("Северная пчела", 1831, No 273).
14
См.: С. И. Родзевич. Предшественники Печорина во французской литературе. Киев, 1913.
15
Иван Сергеевич Аксаков в его письмах, т. 1. М., 1888, с. 307308.
В личной библиотеке Пушкина хранится экземпляр 3-го издания "Адольфа" (1824) с многими карандашными отметками. [16] Как мне удалось установить, на с. 61 и 104 находятся замечания рукою Пушкина, что позволяет предположить, что и другие отметки сделаны им же.
Первое известное нам упоминание Пушкина об "Адольфе" находится в черновом тексте 9-го стиха XXXVIII строфы 1-й главы "Евгения Онегина" ("Как Child Harold угрюмый, томный"), где вместо имени Child Harold Пушкин написал "Как Адольф" (VI, 244). Затем встречается это имя в XXII строфе 7-й главы "Евгения Онегина" (VI, 438): [17] "Адольф" был одним из романов, которые Татьяна прочла в доме Онегина и по отметкам на страницах которого она угадала истинный характер своего героя. Таким образом, Пушкин сам указал на Адольфа как на один из прототипов Онегина.
16
Б. Л. Модзалевский. Библиотека Пушкина. СПб., 1910, No 813.
17
Пушкин упоминает имя Б. Констана также в черновике V строфы 1-й главы "Онегина". Онегин мог вести спор "О Benjamin..." (VI, 217). Тургенев и Вяземский в 1817—1818 гг. часто называют Констана просто Benjamin (см. "Остафьевский архив...", т. I).
В до сих пор не опубликованном черновике этой строфы (тетрадь 2371, л. 67) чрезвычайно интересен тот ряд, в который Пушкин включает "Адольфа". Привожу транскрипцию:
Хотя мы знаем что Евгений Издавна чтенья разлюбил [С собою] Однако несколько творений [Лишь] он [С собой] по привычке лишь возил [Листки в которых отразились] [творцы] [Коринну Сталь] [два три] [романа] Весь В. Скотт Адольф Констана [Мельмот] [Рене] [Адольф] Констана Весь Скотт да два иль три романа Рене, еще два три романа В которых отразился век И современный человек Изображен [печально] довольно верно...Таким образом, выясняется, что по первоначальному замыслу Пушкина "два три романа" XXII строфы "Евгения Онегина" — это "Мельмот" Матюрена, "Ренэ" Шатобриана и "Адольф". [18] При следующей переработке этих стихов Пушкин заменил Сталь Байроном, а "два три романа" не названы.
В "Заметке" о предстоящем выходе перевода "Адольфа", сделанного Вяземским, Пушкин вторично сопоставляет имя Б. Констана с именем Байрона: "Бенж. Констан первый вывел на сцену сей характер, впоследствии обнародованный гением лорда Байрона". [19] Эту мысль Пушкина повторил и Вяземский: "Характер Адольфа верный отпечаток времени своего. Он прототип Чайльд Гарольда и многочисленных его потомков". [20] Сопоставление Адольфа с характерами героев Байрона имело для Пушкина очень важный принципиальный смысл.
18
Воздействие Шатобриана на Пушкина — факт установленный. "Мельмота" Пушкин назвал "гениальным произведением Матюрена". На поиски имени Констана в черновиках "Евгения Онегина" навел меня Д. П. Якубович.
19
"Литературная газета", 1830, т. 1, No 1, с. 8 (XI, 87).
20
Предисловие к переводу "Адольфа" (с. VII). Это, однако, неверно: "Адольф" вышел в 1815 г., т. е. после двух песен "Чайльд Гарольда" (1812), "Гяура" (1813), "Абидосской невесты" (1813) и "Лары" (1814), и Байрон прочел "Адольфа" только летом 1816 г. Заблуждение Пушкина и Вяземского объясняется, вероятно, тем, что они прочли "Адольфа" раньше, чем узнали Байрона. Впрочем, они могли знать из журналов или от лиц, знавших Констана, что "Адольф" написан задолго до выхода его в свет. Полевой в крайне враждебном отзыве ("Московский телеграф", 1831, ч. 41, с. 231—244) о переводе Вяземского, отмечая эту хронологическую ошибку, говорит, что она доказывает неверность "истин услышанных, а не почувствованных". Этим он, конечно, намекает на то, что Вяземский повторил слова Пушкина. Как известно, Пушкин узнал Байрона около 1820 г. Первое упоминание о Байроне в переписке Тургенева с Вяземским относится к 1819 г.
Вяземский в посвящении Пушкину сделанного им перевода "Адольфа" писал: "Прими перевод нашего любимого романа" и "Мы так часто говорили с тобою о превосходстве творения сего". Хотя это посвящение, как выясняется из писем Вяземского к Плетневу, было написано в январе 1831 года, но это не значит, что беседы об "Адольфе" происходили в связи с переводом Вяземского. Вернее предположить, что именно эти беседы подали Вяземскому мысль заняться переводом романа Б. Констана.
Вяземский переводил "Адольфа" con amore , придавал чрезвычайно важное значение своему переводу и работал над такой сравнительно небольшой вещью очень долго. [21]
21
"А я между тем пришлю Вам на днях два приложения к переводу моему: письмо к Пушкину и несколько слов от переводчика", — писал Вяземский Плетневу 12 января 1831 г. (Известия Отд. рус. яз. и слов. Ак. Наук, 1897, т. II, кн. 1, с. 92). Посвящение помечено: "Село Мещерское (Саратовской г.). 1829 года". Этой пометой Вяземский, по-видимому, хотел установить первенство своего перевода.