Адриан Моул: Годы капуччино
Шрифт:
Она скинула туфли и свернулась в древнем кресле Арчи. Когда она закурила сигарету, на нее сурово посмотрел портрет Беатрисы Вебб [106] .
— И все равно брюхоногие моллюски похожи на сморщенные члены, — с вызовом сказала Пандора и добавила: — Почему я должна терять работу только из-за того, что сказала правду?
Наивный вопрос в устах члена парламента. Я опустился рядом с ней на колени и взял ее за запястье. Пандора удивилась:
— Что это ты щупаешь мне пульс?
106
Английский
Затем расплакалась и сказала:
— Я всегда о тебе помнила, Ади.
Мы покончили с водкой, и я откупорил бутылку шампанского, которую приберегал к встрече миллениума. После того как было выпито и шампанское, я порыскал в кладовке Арчи и обнаружил полбутылки бренди «Мартелл». Эндрю зашипел на меня, когда я плеснул немного в стакан Пандоры.
В 2.30 ночи зазвонил телефон, но в трубке слышалось лишь легкое дыхание.
Вскоре после этого мы с Пандорой, пошатываясь, поднялись ко мне в спальню. Она всю ночь спала в моих объятиях. Мы оба не сняли нижнее белье (пандорино разочаровало меня своей практичностью). Я предвкушал, как утром займусь с ней любовью, когда мы оба протрезвеем, а дабы нам не помешали, запер дверь изнутри, но в 6.15 утра запищал пейджер, и Пандора подскочила.
У нее опять были дела.
Она спешно оделась, пробормотала: «Спасибо», отперла дверь и побежала вниз. Мгновение спустя я услышал, как ее «сааб» свернул за угол.
В 7 часов Пандора позвонила из машины.
— Я должна знать, Ади, мы этим занимались?
Я заверил ее, что в плотском познании друг друга мы продвинулись не дальше, чем в прежние времена. Спросил ее, куда это она так сорвалась.
— У меня встреча с Аластером, будем решать, как устроить мое возвращение. Потом мы вместе с фотографом обедаем в рыбном ресторане «Уильтонс».
Догадываюсь, что она выберет из меню.
9.30 вечера.
Неожиданная вспышка со стороны Элеоноры! Должен сказать, когда она сегодня объявилась на моем пороге и молча проследовала мимо в дом, вид у нее был довольно безумный. После урока я предложил ей чашечку чая. Элеонора кивнула, кусая кубы и немного напоминая Анну из фильма «Мы с королем», когда та говорит Юлу Бриннеру, что возвращается в Англию [107] . Я готовил чай в гнетущей тишине — лишь во дворе шлепал футбольный мяч. Протянул Элеоноре кружку с надписью «Сегодня у вас плохой день?» (Условное изображение женщины со стоящими дыбом волосами.) Элеонора посмотрела на кружку и вопросила:
107
«Мы с королем» (1956) — классический голливудский фильм о романе между королем Сиама и английской гувернанткой; Юл Бриннер за роль короля Сиама получил «Оскара». Любопытно, что у Сью Таунсенд есть роман «Мы с королевой», также посвященный тяжкой судьбе монархов, только британских
— Почему эта кружка?
— Ни по чему, — ответила я. — Взял ее наугад.
Элеонора продолжала:
— Почему вы перестали смотреть на мои запястья?
А потом рассказала сдавленным голосом, что всю ночь простояла
В кухню вошел Гленн и спросил:
— Почему ты плачешь, папа?
Ответить я ему не смог. Вместо меня это сделала Элеонора:
— Этот мир — юдоль печалей, Гленн.
Крайне неверная интерпретация моих слез.
— Думаю, с миром все в порядке, — ответил Гленн.
Подумать только, однажды я мечтал возлежать на Элеоноре и покрывать ее бледное тело поцелуями!
Когда Гленн удалился принимать ванну, я пришел в себя и сказал Элеоноре:
— Я предпочел бы, чтобы вы не создавали у Гленна впечатления, будто я имею привычку плакать из-за печалей этого мира.
— Теперь для меня все в черном цвете, — скорбно отозвалась она.
— Это вы сами в черном цвете. Почему бы вам не внести в свою жизнь какую-нибудь иную краску? Розовая блузка или белый джемпер мог бы вас развеселить.
— Мой нумеролог предупреждал меня, что я познакомлюсь с новым любовником посредством своей работы и все закончится слезами.
— Элеонора, вы все время складываете два и два и каждый раз получаете пять. Мы никогда не были любовниками.
Она посмотрела мне в глаза и сказала:
— А вы хотите, чтобы мы стали любовниками?
Я объяснил, что подобно Стивену Фраю, дал обет целомудрия.
— Я вам не верю, — ответила Элеонора. — Настоящая причина в том, что вы говорили с Роджером Терпишем и полицией.
— О чем? — встревожился я.
Она пропустила вопрос мимо ушей:
— Вы влюблены в эту парламентскую шлюшку. Она была в нашей постели.
Пришлось признать:
— Мы с Пандорой спали вместе. Однако между нами не имело место ничего, связанного с сексом. Мы ни на секунду не снимали нижнего белья.
Тут-то Элеонора и выдала новость, что Стивен Фрай отказался от целомудрия и вот-вот заявит, что секс — это «совершенно изумительная вещь».
Гленн крикнул из ванной, что Уильям похитил у него мыло в форме футбольного кубка мира. Я поднялся, чтобы разобраться с мальчиками. Когда я спустился, то от меня не укрылось, что Элеонора расстегнула одну пуговицу на своей черной шелковой блузке. Непринужденно спросил, почему она упомянула полицию. Этот вопрос не давал мне покоя.
— Если вы действительно хотите знать, — ответила Элеонора, — я уже попадала в полицию, хотя какое отношение это может иметь к моей квалификации как учителя…
Я ее оборвал:
— За что вы угодили в полицию?
Она покачала головой:
— Но почему это повторяется снова и снова? Почему я не могу найти мужчину, который готов пойти за мной в огонь, как и я за ним?
Она приподняла подол длинного черного платья и утерла глаза.
На левом колене я заметил татуировку — птица феникс простирает крылья. Наверное, Элеонора никогда не носит мини-юбки.
— Отец отказался от меня, когда мне было тринадцать, и с тех пор мужчины то и дело бросают меня, — сообщила она.