Адриан. Золотой полдень

Давайте вернемся в Рим, в Траяновы времена, и заглянем в дом всадника Ларция Корнелия Лонга.

Усадьба Лонгов располагалась на Целийском холме неподалеку от широкой мраморной лестницы, ведущей с вершины холма к центру города. Здесь издавна селились римские патриции.

Из забранных решеткой оконных проемов на втором этаже виден амфитеатр Флавиев или Колизей, Большой цирк и Палатинский дворец. В настоящее время дворец пуст — император Марк Ульпий Траян отправился воевать парфян. Перед отъездом в частной беседе признался Лонгу — пора, дружище! Мне уже под шестьдесят, когда еще до Индии доберусь.

Тогда,

два года назад, был октябрь, в Риме шли дожди. Теперь весна, в городе цветут сады. Целий укрылся бело — розовым покрывалом.

Дом Лонгов по римским меркам небогат, однако обширный сад за домом славится своими крупными и сладкими вишнями и, конечно, вареньем на меду, которое варили старуха Гармерида вместе с хозяйкой, совсем одряхлевшей Постумией Лонгой. Все домашние рабы и рабыни проклинали конец весны и богатый урожай — в эти дни их всех сажали выковыривать из вишен косточки. При этом нельзя было повредить плод, иначе посадят на постную кашу и воду.

По соседству с домом Лонгов расположена усадьба сенатора Анния Вера, свояка и приверженца Адриана — тот третий год сидит наместником в Сирии. Далее дворец Гая Клавдия Максима Барбара, тоже сенатора и проконсула, одного из самых богатых людей Рима. Еще дальше вилла Тита Ария Антонина, известного в Риме своей неизменной добропорядочностью и незлобивым нравом. Сын Лонга Бебий любит играть с сыном Клавдия Максима и сыном Вера в саду. Мальчишки вместе ходят к модному в ту пору в Риме ритору. Тот вколачивает в будущих повелителей мира арифметику, грамматику, заставляет заучивать наизусть отрывки из Гомера, Овидия и Горация.

Случается, использует палку.

Лупит больно, наотмашь, однако головы воспитанников бережет, метит по спинам.

Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, все прекрасно на этом свете — все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве.

А. П. Чехов

Даже эпоха тирании достойна уважения, потому что она является произведением не людей, но человечества, стало быть, имеет творческую природу, которая может быть суровой, но никогда не бывает абсурдной. Если эпоха, в которую мы живем, сурова, мы тем более должны любить ее, пронизывать своей любовью до тех пор, пока не сдвинется тяжелая масса материи, скрывающей существующий с ее обратной стороны свет.

Вальтер Ратенау 1

Зима неизбежна. Между осенью и весной неизбежна зима.

Автор

Императорский гонец отыскал отставленного от армии префекта Ларция Корнелия Лонга в банях, куда в канун праздника Геркулеса тот отправился обсудить с друзьями последние новости с Востока.

Утром сегодняшнего дня в Риме огласили официальное сообщение — римские войска с ходу взяли столицу Парфянского царства Ктесифон и расположенную поблизости Селевкию* (сноска: Ктесифон был расположен на Тигре, а прямо против него, на противоположном берегу реки находилась Селевкия на Тигре, основанная полководцем Александра Македонского, Селевком Никатором, в 323 до н. э. Ктесифон и Селевкия были взяты летом 116 г.) и двинулись на юг в сторону Харакса. Победа и предсказанное в официальном сообщении скорое окончание войны

взбудоражили горожан. Народ сбежался на форум, сенаторы, собравшиеся на ступенях храма Юпитера Капитолийского, провели открытое заседание и единогласно постановили присвоить Марку Ульпию Траяну, Отцу народа, победителю даков и германцев титул «Парфянского».

В полдень отставной префект одним из первых явился в термы на Эсквилине. Здесь, прогуливаясь по портику в ожидании звонка, оповещающего посетителей о готовности парной, Ларций позволил себе высказать осторожное сомнение в прочности подобных успехов. Настораживала легкость, с какой римские легионы устремились на восток.

Сенатор Анний Вер похлопал всадника по плечу и добродушно съязвил.

— Не поддавайся ревности, Ларций. Мы все ценим тебя за то, что ты совершил. Пусть теперь другие порадуют Рим.

Насчет «других» — таких, например, как Квинт Марций Турбон, — у Лонга было особое мнение, однако высказать его он не успел. Со стороны ворот послышался звучный шлепок, вскрик, шум.

Императорский сингулярий* (сноска: конный гвардеец), отшвырнув служителя, ступил на мраморный пол портика. Отыскав глазами префекта, протопал в грязных и стоптанных сапожищах в его сторону. Приблизившись, вскинул правую руку, заученно рявкнул.

— Привет тебе, Корнелий Лонг. Император Траян прислал приказ. Наилучший также добавил, чтобы ты не мешкал.

Ларций, справившись с мгновенной оторопью, принял пакет правой — целехонькой — рукой и спросил.

— Приказ секретный?

— Нет.

— Можно вскрыть? — добавил Ларций.

— Так точно, — ответил гвардеец и отступил.

Возле Лонга моментально собралась толпа. Всему Риму было известно, что Ларций был в приятельских отношениях с императором. Кое-кто утверждал, что Траян полагал однорукого вояку своим единственным другом. Даже если и так, в любом случае получить персональный приказ от правителя мира — это была очень высокая честь.

Ларций осторожно отделил печать и передал ее своему рабу Эвтерму, прогуливавшемуся в компании с хозяином и Вером. Эвтерм был известен в Риме не менее чем Ларций. Все знали, что император Траян несколько лет назад лично решил его судьбу. Самые знатные и сильные магистраты Рима не считали для себя зазорным видеть его рядом с собой в банях. Эвтерм с поклоном принял печать, отнес в экседру, где передал на сохранение распорядителю парной. Глаза у служителя, увидевшего расправившего крылья орла, расширились. Он уже совсем было собрался рухнуть на колени, однако Эвтерм строго глянул на него и предупредил.

— Не вздумай устраивать спектакль. Прими и сохрани.

По настоянию собравшихся Ларций зачитал вслух короткое послание, предписывающее префекту срочно прибыть в действующую армию.

— Более ничего? — спросил кто-то в толпе.

— Все, — кивнул Ларций и показал собравшимся записку.

Все примолкли.

Вечером в дом Лонгов явился префект претория Публий Ацилий Аттиан. Влиятельный магистрат, бывший опекун Адриана, подбодрил Лонга, посоветовал не мешкать и не позднее третьего дня отправляться в путь. Аттиан предупредил, что передаст с Ларцием донесения особой важности, вручить их императору следует из рук в руки. Также, доброжелательно улыбнулся Аттиан, не в службу, а дружбу — присмотри за грузом золота, которое по распоряжению Траяна должно быть доставлено в действующую армию? Не возражаешь? Более опытного сопровождающего мне не найти. Следом уже вполне начальственным тоном распорядился — отправишься морем. В Брундизии* (сноска: порт на восточном побережье Италии. Главные ворота Рима в Грецию и Азию) тебя будет ждать императорская галера.