Адриан. Золотой полдень
Шрифт:
— И стану недругом твоего покровителя Адриана? — догадался Ларций.
— Именно. Своим появлением ты нарушишь баланс, который сложился в окружении императора. Траян до сих пор не назначил наследника. Тебе ли объяснять, какая жуткая свара начнется после его смерти. Твоих дружков устроит, если Траян объявит наследником Нератия Приска, однако в последнее время Нератий повел себя двусмысленно, и император, по — видимому, откажет ему. Твоим бывшим соратникам позарез необходимо, чтобы право выбора наследника Траян предоставил сенату. Они ежедневно, ежечасно толкают его на это.
— А
— Конечно. Пойми, в борьбе между стариками — Лаберием, Нигрином, Квиетом, Цельзом, Нератием Приском и Пальмой с одной стороны, и Адрианом, поддержанным императрицей Помпеей Плотиной и племянницей Траяна Матидией, а также молодыми военачальниками с другой, ты окажешься мелкой сошкой. Зернышком между жерновами борющихся за власть.
Ларций насупился. Довод был серьезный, ему не надо было объяснять, что значит угодить между подобными жерновами. Такой опыт у него был. Но как же быть с приказом, он недвусмыслен, его нельзя не выполнить.
Он размышлял долго. Ни Лупа, ни Эвтерм не смели нарушить молчание.
— Кто надоумил тебя затеять этот разговор? — наконец спросил Ларций. — Он?
— Нет. После истории в Сарматии, когда ты откупился от него Зией, ты для него не существуешь. Несколько часов назад я получил письмо от императрицы. Помпея Плотина умоляет меня принять любые меры, чтобы ты не появлялся в ставке. Императрица всегда относилась к тебе с уважением. Она не простит себе, если ты отважишься приехать и попадешь в беду. Она помнит Волусию, она помнит, что ты спас жизнь ее мужу.
— Письмо у тебя с собой?
— Нет, Ларций, я не имею права показывать тебе это письмо. Я могу только упомянуть о его существовании, а поверишь ли ты мне или нет, это уже тебе решать.
— Чем же я так прогневил Адриана, что он до сих пор держит на меня зло? Неужели, — он кивком указал на дверь, через которую вышла Зия, — она дороже ему, чем собственная жена?
— Не надо упрекать наследника в мелких слабостях, которым он сам знает цену.
— Он уже стал наследником?
— Нет, но именно это обстоятельство может стоить тебе жизни.
— Это я понимаю, — вздохнул Ларций. — Это я очень хорошо понимаю.
После паузы пообещал.
— Хорошо, я подумаю.
* * *
Ларций долго не мог заснуть. Лежал один. Зия, изгнанная из кабинета, обиделась и отправилась в свою спальню.
В полутьме опасность, предсказанная Лупой, очертилась куда более осязаемо, чем в первые минуты разговора. Опыт быстротекущей жизни подсказывал, что Лупа искренен.
Уже засыпая, Ларцию померещилось что-то жуткое, из далекого прошлого — сшибка верхами, круговерть и взблески лезвий, брызги крови, вопли, проклятья, вскрики. Истошные вопли, последние всхлипы умирающих…
Привиделось надвигающееся, покачивающееся на скаку, направленное в лицо острие копья. Это случилось за Данувием, в том бою дико визжащий, в собачьем треухе на голове кочевник — таких ранее и не видывали! — изловчился отрубить ему кисть левой руки. Потом, уже на грани сна, ужаснулся временам Домициана. В ту пору его изгнали из армии. Несколько лет Лонги жили с клеймом подозрительных
Золотые были времена! После того сражения они очень сошлись с Траяном, однако и в этой дружбе вскоре обнаружилась червоточина, некий таинственный предел, который даже при взаимном уважении и близости напрочь отделял префекта конницы от императора Рима. Узнав о том, что Адриан пригласил Ларция последовать за ним в качестве помощника в Сарматию, император попросил префекта присмотреть за племянником.
— Потом расскажешь, — добавил император, — так ли хорош Публий в государственных делах, как меня убеждают его доброжелатели? Только никому ни слова.
Он указал взглядом в сторону покоев императрицы. Ларций долго не мог простить себе, что попался на эту приманку.
Неожиданно скрипнула дверь. В дверном проеме осветилась бесформенная фигура.
Явилась!
Зия неслышно, как кошка, прошмыгнула в комнату. Разделась, легла рядом, завозилась. Что с ней поделаешь! Ладно, пусть полежит, погреется. Зия прижалась, накинула на себя мужскую руку, наконец замерла, потом порывисто вздохнула, пощекотала хозяина по оголенному плечу.
Ларций не ответил на призыв. Поглядел сурово, с неприязнью.
— Все-таки поедешь? — тихо спросила женщина.
Ларций не ответил.
— Возьми меня с собой, — попросила она.
— Не терпится свидеться с Адрианом? — съязвил Ларций. — Не тревожься, я проеду мимо Антиохии.
— Ну, Ларций, опять за старое! — упрекнула его женщина, потом заинтересованно и невинно спросила. — Кого возьмешь с собой? Эвтерма?
— Нет. Он останется с Бебием. Да и за тобой пригляд нужен. До сих пор глаза на Лупу пялишь. Он же урод.
Зия не ответила, прижалась еще крепче. Что с ней поделаешь! Еще раз поскреблась. Ларций вздохнул, впустил страсть, доверился. Уже в последнее мгновение, перед тем как овладеть женщиной, задышавшей тяжко, с нарастающим придыханием, в голове отстранено обозначилось — трудно ему будет на Востоке без этой дакийки, но и тащить такую обузу себе дороже.
Того и гляди, снова впутает в какую-нибудь историю.
Ох, впутает!..
Ох, как сладостно впутывает!..
Как вовлекает…
После, распутывая воспоминания, он уже без прежней обиды подумал — о чем теперь сожалеть?
Зия вновь начала настойчиво домогаться его. Нет, он не должен брать ее с собой, не может позволить, чтобы из-за нее он влип в какую-нибудь неприятную историю.
Иначе беда.
Ох, какая случится беда.
Следом, уже тиская, радуясь Зие, выругался — да пропади оно все пропадом, а ему без этой путаницы жизни нет.