Адриано

Торн Оливия

Мы проходим в роскошный салон на втором этаже.

Я сажусь между Адриано и отцом на бархатный диван. Хотя я и держу отца за руку, чтобы оказать ему эмоциональную поддержку, свою поддержку я получаю от Адриано, прижимаясь к нему.

На журнальном столике стоит тарелка с закусками, и мы перекусываем изысканными сырами, мясными копченостями и виноградом с виноградников поместья. Мужчины пьют граппу — традиционный итальянский бренди из винограда. Я прошу бокал белого вина.

Однако я замечаю, что Алессандра предпочитает пить газированную

воду.

После того, как Адриано рассказал кое-что о полицейском, которого он связал, все взгляды обращаются к моему отцу.

После некоторого замешательства папа повторяет все, что рассказал Адриано о том, как скрывался от посторонних глаз в судебной системе Флоренции.

Никколо наблюдает за ним, как ястреб, и задает большинство вопросов.

— Как ты обнаружил, что тебе угрожает опасность? — спрашивает он.

— Агрелла санкционировали новые платежи, — поясняет мой отец. — Прибыли новые люди из другого города — пятнадцать полицейских.

— Откуда они приехали?

— Из Венеции, Рима, Неаполя, Сицилии и Милана.

Все братья Розолини выглядят потрясенными.

Никколо падает обратно в кресло.

— Черт…

— Что? — спрашивает Алессандра.

— Это города самых могущественных семей в Cosa Nostra.

— И что?

— Это наводит на мысль о чем-то… серьезном. — Никколо смотрит на моего отца. — Ты пришел к такому же выводу?

— Я понял, что что-то не так, — соглашается отец. — К сожалению, я совершил ошибку, спросив об этом своего куратора.

— Твой куратор?

— Человек по имени Серджио Паскуарелли, — говорит мой отец, а затем бормочет себе под нос. — Пусть он сгниет в аду.

— Не волнуйся, он уже там, — мрачно говорит Адриано.

— … что? — спрашивает мой отец, потрясенный.

— Папа, — мягко говорю я, — когда мы вошли в нашу квартиру, там был Серджио. Он держал пистолет у маминой головы.

Лицо отца становится белым как полотно.

— Что?

— Адриано спас ее. И… ну…

— Серджио больше нет с нами, — говорит Адриано.

Отец секунду смотрит на него… потом протягивает руку и берет его за руку.

— Спасибо, — хрипло говорит он. — За то, что ты спас мою дочь и мою жену.

— Конечно, — отвечает Адриано, похлопав отца по руке.

Отец наконец отпускает руку, но все еще явно потрясен.

— Выпей, — предлагает Никколо, подвигая к столу хрустальный бокал.

Папа делает глоток ликера.

— Иногда я забываю, какие звери эти Агрелла…

— Были, — говорит Никколо.

Мой отец выглядит озадаченным.

— Что?

Никколо в отчаянии смотрит на Адриано.

— Ты ему ничего не рассказал?

— Я был немного занят, выведывая у него информацию, — огрызается Адриано.

Никколо снова поворачивается к моему отцу.

— Вчера вечером была убита вся семья Агрелла — Доминик, Кармин и Батиста. Также были убиты все их саро. Вся организация была уничтожена в течение нескольких часов.

У отца открывается рот.

— Значит… он существует…

— Кто?

— Меццасальма, — шепчет отец.

Меццасальма является не обычной фамилией. Не только потому,

что она довольно редкая, но и из-за того, что она буквально означает:

Полутруп.

— Кто он? — спрашивает Дарио у моего отца.

— Когда я спросил Серджио, почему так много полицейских переводится из других городов, он сильно испугался. Обычно Серджио был самоуверенным ублюдком, но тут он выглядел так, словно только что увидел привидение. Он сказал мне, чтобы я не лез не в свое дело, если не хочу получить пулю в затылок. Я вышел в соседнюю комнату, собираясь уйти, когда услышал, что он разговаривает с одним из своих головорезов. Мне стало любопытно, и я прислушался. Я услышал, как он сказал: «Меццасальма будет здесь через неделю». Второй парень выругался. А потом Серджио сказал: «Дону Агрелла лучше знать — никогда не приглашай вампира в свой дом».

— Я услышал шаги, приближающиеся ко мне, и поспешил уйти.

— Из того, что сказал Серджио, я могу только предположить, что за смертью Агрелла стоит Меццасальма.

Адриано начинает говорить.

— Перед тем как я его застрелил, этот парень, Серджио, говорил всякую странную чушь. Например, что я не могу уберечь его от дьявола, и что он убьет Серджио, если тот заговорит.

— Это был Меццасальма, — говорит мой отец.

Никколо хмурится.

— Я не понимаю. Ты подслушал что-то об этом человеке, Меццасальма, но это не объясняет, почему ты скрывался.

Мой отец выглядит пристыженным.

— Агрелла держали меня под своим контролем… У меня проблемы с азартными играми. Я испытывал стресс… шел выпить… и следующее, что я помнил, — это то, что делаю ставки в блэкджек. В конце концов, я проигрывал… и тогда я просил в долг.

— И Агрелла давали тебе в долг, — сочувственно говорит Никколо.

— Да. Я никогда не хотел быть частью их организации… но всегда был должен им деньги. И единственный способ расплатиться — делать все, что они хотят. В общем… пару недель назад я сорвался. Напился и проиграл еще шесть тысяч. Я был в ужасе… потому что знал, что никогда не выйду из-под их влияния… И тогда Серджио сказал мне, что если я сделаю последнюю работу, то мы будем в расчете.

— Ничего себе, — говорит Никколо, явно потрясенный.

— Да, — говорит мой отец с печальной улыбкой. — Это очевидно было тревожным сигналом. Серджио дал мне портфель, полный запечатанных конвертов, и список имен — пятнадцать полицейских, которые сотрудничали с мафией. Я должен был передать конверт каждому полицейскому и сказать ему: «Спусти его в пятницу вечером».

Никто из нас не упускает из виду, что в пятницу вечером в отеле произошла бойня.

— Я должен был раздать конверты до полудня пятницы… в том порядке, в каком они были указаны в списке… и должен был ждать, пока они проверят свой конверт, и не уходить, пока мне не разрешат мне уйти. Если я все это сделаю, Агрелла спишут мой долг. Кстати, это было уже после того, как я подслушал разговор Серджио о Меццасальма. Опасаясь, что попаду в какую-то ловушку, я вскрыл конверт для последнего полицейского в списке. Внутри я обнаружил десять тысяч евро и клочок бумаги с надписью: «Позаботься о посыльном». —Мой отец поморщился. — Я очень сомневался, что это означает — дай ему чаевые.