Адская женщина. Сборник рассказов
Шрифт:
Начальник сыскного отделения Главного полицейского управления, инспектор Мак-Глусски был сильно обеспокоен. Он, наверно, дорого дал бы, чтобы иметь возможность видеть, как в один прекрасный день на главном вокзале в Чикаго расставались два итальянца, из которых один был одет изящно, а другой носил робу рабочего.
Эти двое прожили вместе недели три в маленьком меблированном домике в предместье города, сами занимались ведением хозяйства и днем почти не выходили на улицу.
В день своего прибытия в Чикаго они оба были бритые и носили коротко остриженные волосы. Теперь с ними произошла метаморфоза.
Прощаясь со своим компаньоном на вокзале, Марко Спада обратился к нему со следующими словами:
– Стало быть, ты знаешь, как тебе надлежит действовать, Дик. Я обещал начальнику нью-йоркской полиции изловить руководителей и закулисных деятелей так называемой «Черной руки» – мощного преступного союза. Кроме тебя, начальника полиции и меня никто ничего не подозревает о наших планах. Даже сестра Ида, Тен-Итси и Патси знают только то, что нами затеяно важное дело, которое потребует нашего отсутствия, быть может, в течение нескольких недель.
– Что ж, пока дело налаживается довольно неплохо, – с улыбкой заметил Дик. – Мы давно уже не проводили время так приятно, как теперь. Хотя, сказать по правде, это шатание без дела в итоге может надоесть, и я уже соскучился по работе.
– Не забывай, Дик, что нам предстоит задача превратиться на время в грабителей и убийц, сделаться членами тайного союза, именуемого «Черной рукой», чтобы таким путем разоблачить эту опасную шайку. Это одна из самых трудных, когда-либо нами предпринятых задач. С целью добиться успеха мы в течение целого месяца тренировались и настолько переделали самих себя, что, если бы даже с нас содрали всю одежду, никто не стал бы оспаривать наше итальянское происхождение. Кроме того, мы оба прекрасно владеем итальянским языком, лучше, чем многие уроженцы Италии, – словом, карты настолько хорошо стасованы, что мы должны победить, если…
– Если нас раньше времени не укокошат, – добавил Дик со смешком.
Ник Картер пожал плечами.
– Ну что же! Наш брат сыщик этим всегда рискует. Но мне кажется, что мы не будем побеждены в этой борьбе с пороками и преступлениями, хуже которых трудно что-нибудь придумать. Мы так детально составили и обсудили наши мероприятия, что все должно быть разыграно точно по нотам, если только мы в последнюю минуту не совершим какой-нибудь оплошности. Ну а этим мы с тобой ведь не грешим? Ну-с, так вот, дорогой мой Антонио Вольпе, прощай.
И сыщики расстались.
Дней через девять Ник Картер на пароходе прибыл в Нью-Йорк. Сойдя на пристань, он стал оглядываться, будто в первый раз очутился в городе. Он взял дорожный чемодан и отправился на Западную улицу.
Выйдя из гавани, он увидел огромного роста ломовика, который, подбоченившись и широко расставив ноги, наблюдал за работой своих товарищей.
– Не подскажете ли, как пройти в Итальянский квартал? – обратился к нему сыщик на английском языке с итальянским акцентом.
– В Итальянский квартал? – переспросил ломовик, оглядывая сыщика с ног до головы. – А, вы, вероятно, хотите остановиться у своих соотечественников? Однако я вам это не рекомендую. Правда, у нас в Нью-Йорке есть несколько итальянских кварталов, но хвалить их обитателей не приходится.
– Для меня очень важно быть именно среди своих, – настаивал Ник Картер, – и мне говорили, что тут поблизости проживают итальянцы, что где-то даже имеется итальянская гостиница.
– К сожалению, не могу вам помочь. Я не имею ничего общего с вашей родиной, если не считать того, что мой дедушка в бытность немецким студентом прошелся по всей Италии пешком до самой ее южной оконечности. До конца дней своих он рассказывал нам о том хорошем вине, тех прелестных женщинах, тех сочных апельсинах и – тех кровожадных блохах, с которыми он там «познакомился». Хотя погодите: среди моих товарищей есть ваш соотечественник, который наверняка сумеет дать вам необходимые сведения. Я сейчас позову его.
– Благодарю, – вежливо ответил Ник Картер, радуясь тому, что дело сразу приняло именно тот оборот, на который он рассчитывал.
Ломовик жестом подозвал черноволосого итальянца и крикнул:
– Эй, Мишель! Вот твой земляк, которому нужно кое-что узнать.
Затем ломовик отошел в сторону и снова занялся своим делом.
С первого взгляда Ник Картер отметил, что подошедший мужчина родом из Южной Италии, поэтому он заговорил с ним на одном из южных наречий и сразу увидел по радостно засверкавшим глазам итальянца, пришедшего в восторг от родного языка, что не ошибся.
– Я здесь никого не знаю, – сказал Картер. – Никогда еще не бывал в Нью-Йорке и не имею желания останавливаться в одной из здешних больших гостиниц. Мне хотелось бы остаться между земляками, тем более что я приехал сюда по делам, требующим такого общения. Не можете ли вы дать мне в этом смысле какой-нибудь совет?
– Видите ли, я не уверен, удовлетворитесь ли вы столь незначительной гостиницей, как та, на которую я готов указать, – замялся итальянец.
– Я не побрезгую тем, чем не брезгуют мои земляки, – с улыбкой ответил сыщик.
– В таком случае я могу направить вас к одному из моих приятелей, который держит трактир на Мульбери-стрит, вблизи Гранд-стрит, на самом углу. Зовут этого человека Луиджи Меркодатти, и при его трактире имеется несколько комнат. Если бы там спросить, то…
– Благодарю, я сейчас же туда и отправлюсь. Но где приблизительно находится Гранд-стрит и та другая улица, о которой вы упомянули?
– Ведь вы говорите по-английски?
– Неплохо даже. С акцентом, правда.
– В таком случае удобнее всего вам будет сесть вон в тот вагон трамвая и заявить кондуктору, что вы хотите сойти на углу Мульбери и Гранд-стрит, – иными словами, как раз у трактира моего приятеля.
– Спасибо вам огромное! С кем имею честь говорить?
– Меня зовут Мишель Пеллурия.
– А мое имя Марко Спада. Я буду очень рад, если вы предоставите мне возможность выпить вместе с вами бутылку кьянти у вашего приятеля Меркодатти.
– Это легко устроить, тем более что я каждый вечер ужинаю у него.
– До свидания.
Ник Картер, не оглядываясь назад, зашагал к указанному ему вагону.
Если бы он потрудился обернуться, то увидел бы, что к Пеллурии подошел какой-то другой итальянец и оживленно с ним заговорил, причем оба товарища не сводили глаз со своего мнимого соотечественника.