Адские игры.
Шрифт:
Я достаточно легко его обнаружил и теперь осматривал из относительно безопасной ярко-освещенной улицы. Свет не мог глубоко проникнуть в горячие душные тени, но я был уверен, что слышал, как что-то скребется в темноте за его границами. Воздух был спертым, влажным и каким-то созревшим. Вероятнее всего, созревшим для засады. Вытащив из кармана мертвую саламандру в пластиковом шаре, я хорошенько ее потряс, и из шара вырвалось яркое серебряное сияние, освещая переулок впереди. Что-то шарахнулась прочь от резкого нового источника света, спеша укрыться в безопасной темноте. Я двигался по переулку медленно и осторожно, внимательно следя, куда я ставлю ноги, и, наконец, добрался до простой зеленой двери в грязной каменной стене слева от меня. На двери не было не только вывески, но даже ручки, но это было то самое место. Одна-единственная точка доступа в Проект Аркадия. Я осторожно исследовал дверь, не прикасаясь к ней, но, похоже, это была просто обычная дверь. Она была не заперта, в ней не было мин-ловушек или проклятий - мой дар заметил бы их. Поэтому я просто пожал плечами, положил руку на дверь и толкнул.
Дверь легко отворилась, и я чуть не закричал, когда в переулок упал ослепительно яркий свет. Я напрягся, готовый ко всему, но ничего не произошло. Был только золотой солнечный свет, теплый, свежий и сладкий, как летний день, наполненный запахами леса, поля и поймы. Я осознал, что продолжаю держать шар с саламандрой, с его болезненным, посредственным свечением, и спрятал его в карман. А потом шагнул вперед, в свет, и зеленая дверь медленно закрылась за моей спиной.
Я стоял на склоне огромного, поросшего травой холма, и передо мной открывался вид, от которого у меня перехватило дыхание. Насколько я мог увидеть, а может быть, и вообще в бесконечность, тянулись поля и луга. С одной стороны были раскидистые леса с высокими темными деревьями, у подножия которых прокладывал себе дорогу поток чистой искрящейся воды, пересекаемый здесь и там простыми и старомодными каменными мостами. Сон о старой Англии, какой она никогда не была, но какой могла бы быть, - счастливой и удовлетворенной, под ярко-голубым небом прекрасного летнего дня. Мягкий порывистый ветерок принес мне аромат цветов, травы и растительности, богатый, как духи. Пели птицы, слышалось тихое жужжание насекомых, и было так зд о рово просто снова стоять в солнечном свете после стол ь долгого перерыва.
Это и была великая тайна, которую никогда не доверят недостойным из опасения, что она будет осквернена - Аркадия.
Единственная тропинка начиналась прямо от моих ног. Череда уложенных в траву квадратных каменных плит вела вниз по склону. Я направился, осторожно переступая с плиты на плиту, как по ступеням великого зеленого моря. Тропинка обогнула склон холма, а затем пошла вдоль реки, где я разглядывал пикирующих и парящих птиц и порхающих бабочек и улыбался, глядя на снующих вокруг меня маленькие лесные существ, не потревоженных присутствием человека. Абсолютно белые лебеди величественно плыли вниз по течению, склонив ко мне головы, когда я проходил мимо.
Наконец я свернул за угол, и там, на берегу реки передо мной были мои отец и мать, свободно полулежащие на поросшем травой берегу, а рядом с ними, на клетчатой скатерти, разложено содержимое плетеной корзинки для пикника. Мой отец, Чарльз, был в белом костюме, он лежал, вытянувшись, и улыбаясь, смотрел, как моя мать, Лилит, одетая в белое платье, бросает уткам кусочки хлеба. Я издал какой-то звук, моя мать оглянулась и ослепительно улыбнулась мне.
– О, Чарльз, посмотри, кто здесь! Джон пришел, чтобы к нам присоединиться!
Отец приподнялся на локте и осмотрелся, а когда он меня увидел, его улыбка стала еще шире.
– Как хорошо, сынок, что ты к нам пришел. У нас пикник. Есть ветчина, сыр, яйца по-шотландски, сосиски и все, что ты любишь.
– Присоединяйся, дорогой, - сказала мать.
– Мы ждали тебя.
Я, спотыкаясь, подошел и сел между ними. Отец успокаивающе сжал мое плечо, а мать передала мне чашку свежего чая. Я знал, что он должен быть с молоком и двумя кусочками сахара, именно так, как я любил. Какое-то время я сидел, наслаждаясь моментом, и одна часть меня хотела остаться здесь на всю оставшуюся жизнь. Но я всегда не слишком прислушивался к этой части себя.
– Мне так много хотелось тебе сказать, папа, - сказал я наконец.
– Но все не хватало времени.
– Здесь у тебя есть все время мира, - ответил отец, снова лежа на спине и глядя в летнее небо.
– И, несмотря на все, что случилось, мне бы хотелось узнать тебя, мама, - сказал я Лилит.
– Тогда оставайся здесь, с нами, - сказала она.
– И мы можем быть вместе навсегда и даже дольше.
– Нет, - сказал я с сожалением.
– Потому что вы говорите только то, что мне бы хотелось от вас услышать. Потому что все вокруг не реально, и вы тоже. Мои родители ушли, и навсегда потеряны для меня. Это - Аркадия, страна Вечного лета, где мечты могут сбываться, где все счастливы, и каждый день происходит что-то хорошее. Но у меня есть дела, которые нужно сделать, люди, с которыми нужно встретиться, потому что это то, что я делаю, и то, что я есть. И кроме того, моя Сьюзи будет ждать моего возвращения домой. Она, может быть, и психованный оружейный маньяк, но она - мойпсихованный оружейный маньяк. Поэтому, я должен идти. Моя жизнь не может быть такой совершенной, но, зато она реальная. И до сих пор я никогда не подводил клиента.
Я встал и пошел прочь по каменной тропинке. Я не оглядывался, чтобы не видеть, как тают и исчезают мои отец и мать. Возможно, потому, что мне нравилось думать, что они вместе, на пикнике на берегу реки, навечно и еще на один день, наконец-то счастливы.
Тропинка какое-то время шла вдоль берега реки, а затем резко повернула и привела меня к поросшему травой склону холма с кусочком леса, прямо и гордо возвышающемся на фоне неба. Я услышал впереди голоса, громкие, радостные, временами разражающиеся смехом. Было похоже на детей. Когда я подошел достаточно близко, то смог увидеть Уильям Гриффина, удобно разлегшегося на травянистом склоне и разглядывающего величественный вид, а друзья его детства рядом с ним играли, смеялись и бегали под бесконечной солнцем страны Вечного лета.
Я узнал некоторых из них, потому что они были друзьями и моего детства тоже. Мишка Косолапый, четырехфутовый игрушечный мишка, в своих знаменитых красных тунике и брюках и его ярко-синем шарфе, хороший друг и смелый товарищ каждого мальчишки. Рядом с Мишкой его друг Козел-Мореход в длинном серо-голубом плаще, человекоподобный, но с крупной козлиной головой и длинными витами рогами. Они были героями книг моего детства, и каждый из нас в своем воображении переживал чудесные приключения с Мишкой и Козлом... Здесь были Белка Пушистый Хвост, Барни – Мальчик на Батарейках, и даже Бип и Бастер - мальчик и его противоположность. Были и другие – игрушки размером с ребенка и антропоморфные животные в человеческой одежде не по росту, и счастливые, улыбающиеся существа из тех, которые мы, вырастая, всегда забываем. Правда, мы никогда не забудем их полностью, не сможем забыть то, что действительно имеет значение. Они все вместе играли вокруг Уильяма Гриффина, спорили, весело болтали, смеялись и гонялись друг за другом. Старые товарищи, а иногда единственные настоящие друзья ребенка.
Когда я подошел, все резко остановились и оглянулись. Они выглядели не испуганными, а просто любопытными. Уильям медленно сел и посмотрел на меня. Я поднял руки, показывая, что они пусты, а я пришел с миром. Уильям прижал колени к груди, поверх них посмотрел на меня и, наконец, устало вздохнул.
– Вам лучше уйти, - сказал он игрушкам и животным.
– Это будет взрослый разговор. Вам будет только скучно.
Все кивнули и исчезли, как сон, которым они и были. За исключением Мишки Косолапого и Козла Морехода, которые остались на месте и задумчиво смотрели на меня спокойными и понимающими взглядами. Козел Мореход вытащил из кармана пальто бутылку водки и сделал длинный глоток.
– Отлично, - хрипло произнес он.
– Мы настоящие. В некотором роде. Пора к этому привыкнуть.
– Немного осталось тех, кто нас помнит, - сказал Мишка. – Теперь мы стали легендами и живем в Шэдоус-Фолл, который является концом для каждой истории. Мы ездим на Темную Сторону ради тех, кто все еще нуждается в нас.
– Ага, точно, - подтвердил Козел, громко рыгнув.
– Я прихожу сюда, чтобы просто посмотреть, а еще ради крупицы мира и покоя. И бесплатного питания. Ты - Джон Тэйлор, не так ли? Вероятно, ты закончишь как легенда о себе самом, после того, как пройдет достаточно много времени после твоей смерти, и люди забудут о тебе реальном. И тогда Шэдоус-Фолл останется для тебя единственным подходящим местом, нравится это тебе или нет. Могу тебе сказать, что там тебе не понравится. И поаккуратней с Уильямом. Он с нами. Испорти его день, и я засуну тебе эту бутылку так глубоко, что тебе понадобится опытный проктолог со спелеологическими снастями, чтобы ее извлечь.