Адские игры.
Шрифт:
Я вытащил из левого кармана вжжиикк-баци швырнул его на пол. Оно взорвался во вспышке яркого света, и телохранители расступились, ругаясь и непрерывно моргая. Это дало мне необходимое время, чтобы вытащить из правого кармана маленькую коричневую человеческую кость и продемонстрировать ее телохранителям. Все они замерли, а я мерзко ухмыльнулся.
– Верно, ребята. Это кость-указатель. Все, что мне нужно, - это указать и сказать Слово, и на кого бы я ни указал, тот отправится домой в гробу. Так что забрайте то, что осталось от Рамона, и убирайся с моих глаз.
– Ты блефуешь, - сказал один из телохранителей, но в его голосе было слашно, что на самом
– Не будь идиотом, - сказал его сосед.
– Это Джон, мать его, Тэйлор. Ему нет нужды блефовать.
Они подняли Рамона и выволокли его из Чайного Зала. Все дамы молча переглянулись, потом снова посмотрели на меня. Нескоторые, похоже, собирались аплодировать. Я повернулся спиной к залу, а Элеонора помогла мне снова сесть в кабинку. Я селс трудом, тяжело дыша. Болело почти везде. С возрастом переносить побои становится все сложнее. Но по крайней мере в этот раз я не лишился зубов. Это я ненавижу. Я убрал кость и посмотрел на Элеонору.
– Спасибо, что вступились за меня.
– Я бесконечно ненавижу и питаю отверащение к мужскому шовинизму, - сказала она.
– Но вы были невероятно впечатляющи. Это подлинная кость-указатель аборигенов? Я всегда думала, что настоящую найти довольно трудно.
– Так и есть.
– То есть вы блефовали?
– Может быть, - сказал я. – Этого я никогда не скажу.
– Ваше лицо было сильно обозжено, - сказала она, внимательно меня разглядывая.
– Я это видела. Но теперь все ожоги исчезли. И после такой драки любому потребуется «скорая помощь». Но не вам. В вас действительно есть кровь оборотня, мистер Тэйлор?
– Что-то вроде этого, - ответил я. – И - Джон, помните? Теперь, на чем мы остановились... Ах, да, Мелисса. Расскажите мне про Мелиссу, Элеонора.
Я никогда не узн а ю, что она тогда рассказала бы мне, потому что нас снова прервали. На этот раз огромный громила затянутый в ярко-красную униформу курьера, отделанную золотой тесьмой. Было совершенно не похоже, что ему в ней удобно, и он исподтишка ежился, когда коротко поклонился Элеоноре, не обратив на меня внимания. Потом он с помпой вручил ей запечатанный конверт на серебряном блюде. Имени на конверте не было. Элеонора приняла его и взглянула на курьера.
– Отправитель ждет, - сказал тот грубым и совершенно не курьерским тоном.
– Машина снаружи.
Элеонора вскрыла конверт и изучила находившийся в нем лист бумаги. Я наклонился вперед, но единственное, что я смог разобрать, так это то, что у нее в руках чье-то рукописное послание, автор которого явно никогда даже не слышал о чистописании.
– Ах, как это тоскливо, - сказала она, бросив послание на стол, как дохлую рыбу.
– Кажется, мой дорогой Марсель снова влип в неприятности. Вы знаете, что он игрок? Конечно, знаете. Все знают. Понятия не имею, почему он так этим увлечен, у него никогда ничего не получалось. После того как Папа ясно дал понять, что больше не оплатит ни одного долга Марселя, его не пустят на порог ни одного уважаемого дома. Я думала, что это вобьет в него хоть немного здравого смысла, но мне следовало бы знать его лучше. Кажется, Марсель перебрался в эти мерзкие маленькие клубы, куда пускают абсолютно всех, и теперь делает свои долги там. И поскольку эти… люди достаточно умны, чтобы понять, что они не могут требовать с моего отца то, что проиграл Марсель, они, кажется, думают, что они могут давить на меня.
– Чего они хотят? – я говорил, не обращая внимания на гориллообразного курьера.
– Видимо, что, если я не пойду с курьером прямо сейчас в его, без сомнения, убогую маленькую машинку, чтобы обсудить условия погашения долгов Марселя, они будут посылать мне моего мужа по кусочкам, пока я не соглашусь. Умереть он не может. Теперь он бессмертен, как и я, но это означает лишь то, что его страдания могут длиться бесконечно...Это так хлопотно, но я, пожалуй, пойду.
– Это может оказаться не слишком разумным, - осторожно заметил я. – Ведь тогда у них будет два заложника, чтобы вымогать деньги у вышего отца. И если он не станет расплачиваться за Марселя, ему придется платить за вас.
– Они не посмеют мне угрожать! Или посмеют?
– Посмотрите на того, кого они послали в качестве курьера, - сказал я. – У меня не создалось впечатления, что эти люди занимаются чрезвычайно высококлассной деятельностью.
– Я должна идти, - сказала Элеонора.
– Он мой муж.
– Тогда мне лучше пойти с вами, - сказал я.
– У меня есть некоторый опыт в обращении с людьми такого сорта.
– Конечно, - ответила Элеонора.
– Они ведь из вашего мира, не правда ли? Очень хорошо. Будьте рядом и постарайтесь выглядеть угрожающе и не мешать мне вести переговоры.
– Боже упаси, - согласился я. Я перевел взгляд на курьера, и он принялся тревожно елозить ногами.
– Поговорим, - заявил я.
– На кого работаешь?
– Я не должен отвечать на вопросы, - ответил громила с несчастным видом. – Отправитель ждет. Автомобиль снаружи. Это все, что я должен сказать.
– Но я - Джон Тэйлор, и я хочу знать. Так что отвечай, или я превращу тебя в чем-то маленькое, мягкое и прыгающее.
Курьер с трудом сглотнул, он не знал, что делать со своими руками.
– Я работаю на Герберта Либби, - хрипло произнес он.
– В «Бросай Кости» - это клуб, казино и бар. Это место высокого класса. Настоящая французская кухня и запрещено плевать на пол.
– Никогда о таком не слышал, - сказал я Элеоноре.
– А я слышал обо всем существенном. Так что, давайте пойдем, поговорим с мистером Либби и объясним ему, что это была очень плохая идея.- Я пристально взглянул на курьера.
– Веди. И не пытайся что-нибудь выкинуть. Мы шутить не будем.
Мы оставили Чайную Гекаты под акомпанимент множества сплетничающих голосов. Телохранители вернулись за свои столы и тихо дулись, но Обедающие Дамы были в экстазе. Годами в их жизнях не было так много впечатлений. Снаружи действительно ждала машина. Маленькая, черная машина без номеров, неуклюжая в окружении переливающихся лимузинов, она терпеливо ожидала даму. Одетые в униформу водители прекратили свои разговоры и передачу самокрутки по кругу и задрали носы перед громилой в костюме курьера. Шофер Элеоноры даже шагнул вперед и вопросительно поднял бровь, но Элеонора велела ему гнать лимузин домой, в Гриффин-Холл. Она доберется до дому сама. Шофер посмотрел на курьера, потом на меня, и я видел, что ему все это не нравится, но, как всегда, он сделал то, что ему было велено. Элеонора подошла к маленькой черной машине, встала около задней двери, и пристально смотрела на посланника, пока он не поспешил, чтобы открыть дверку перед ней. После этого она изящно скользнула на заднее сидение, а я - следом за ней. Курьер отвел душу, с силой захлопнув дверцу за мной, и уселся за руль.
«Бросай Кости», - холодно произнесла Элеонора, - и побыстрее. У меня есть и другие дела.
Гонец издал низкий, несчастный звук, и мы вырулили на дорогу.
– Уверена, это будет одно из этих убогих крохотных мест, с опилками на полу и подсобками, наполненными сигарным дымом, а картами настолько помятыми, что удивительно, как крупье может их тасовать, - сказала Элеонораа. – У Марселя, должно быть, действительно истощился запас притонов, если он докатился до мест, наподобие «Бросай Кости».