Адский город
Шрифт:
– Да, сэр.
Билл дал ему две стодолларовые бумажки.
– Сдачу оставь себе.
Парень широко улыбнулся идиотской улыбкой.
– Большое спасибо, сэр!
– Приходи послезавтра. Думаю, к тому времени газон нужно будет подстричь. И у меня будет еще много работы для тебя, если захочешь.
– Конечно, мистер Хейдон. Вы - самый лучший босс, который у меня когда-либо был.
– О, и еще Джервис...
– Не беспокойтесь, сэр. Я не скажу Кэсси, что видел, как вы курите.
Билл
– Спасибо, Джервис.
– Приятного вечера, сэр! Я подожду у входа. Ма должна скоро закончить.
Билл смотрел, как парень убежал прочь. Интересно, – подумал он, - каково его матери? Никаких перспектив, никакой приличной работы, только трейлер, который с трудом можно назвать домом, и тридцатилетний кусок хлама вместо сына. Он сомневался, что они вообще когда-нибудь видели настоящий город или имели хоть малейшее представление о том, как выглядит остальной мир. Именно в такие моменты Билл понимал, за что ему следует быть благодарным.
Он вернулся в дом, когда миссис Коннер сделала несколько последних взмахов пылесосом. Она выключила громкую машину, когда заметила его.
Ее глаза сияли.
– Я почти закончила, мистер Хейдон.
– Хорошо, - сказал Билл.
– Всё выглядит великолепно.
Он передал ей завышенную ставку ее дневного жалованья и выслушал поток благодарностей, растягивающиеся слова благодарности. Он боролся с собой, чтобы больше не смотреть на нее таким взглядом, и это ему удалось, но тут она наклонилась, чтобы отключить пылесос из розетки.
Билл заскрежетал зубами.
Воротник простой белой блузки женщины свисал вниз, и бессознательное туннельное зрение Билла устремилось вниз. Было ясно, что пышные груди миссис Коннер не прикрывает ни один бюстгальтер, и так же ясно теперь, что силы земного притяжения относились к ней с добротой. Билл ничего не мог с собой поделать – он смотрел вниз. Этот образ показался ему яркой роскошью, и это только подстегнуло его еще больше обратить внимание на остальную часть ее тела, когда она встала. Возрастные морщины были заметны на ее лице, но...
Её тело!
На ум пришло слово "великолепно". Синие джинсы обтягивали широкие бедра. Фигура типа "песочные часы" и выпирающая грудь ударили в его глаза.
Даже когда она улыбалась, показывая отсутствующий зуб спереди, она оставалась великолепной.
Если я не перестану смотреть на нее, у меня, вероятно, случится еще один сердечный приступ прямо здесь и прямо сейчас.
Он попытался отвлечься, придумав какую-то светскую беседу.
– Я сегодня хорошо порыбачил у ручья.
– Да, сэр, я видела в холодильнике чудесную рыбу. Я с удовольствием почищу ee и приготовлю для вас, мистер Хейдон. Я сейчас отправлю Джервиса домой. Считайте, что не ели сома, пока не пробовали его по-деревенски.
Это звучало восхитительно, почти так же восхитительно, как и мысль о том, чтобы спокойно наблюдать за ее похотливым телом, склонившимся над плитой.
– Спасибо, миссис Коннер, спасибо за предложение. Но Кэсси любит готовить. Кстати, вы ее не видели?
– С сегодняшнего утра нет, сэр. Она ушла, наверно, в город.
Билл посмотрел на свой Ролекс.
– Меня не было весь день, - пробормотал он.
– Я уверена, что она скоро придет, - сказала миссис Коннер.
– Мы не можем держать слишком крепко наших детей на поводке, как бы нам этого ни хотелось. Надо дать им побродить, посмотреть на вещи своими глазами.
– Конечно, вы правы, - Билл отвел взгляд от ее груди, которая все сильнее сжималась. Сквозь блузку просвечивались соски размером с дно банки из-под содовой.
– Она, наверно, просто гуляет где-нибудь со своим плеером.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я осталась?
– Нет, все в порядке, миссис Коннер. Увидимся завтра.
– Ну, тогда до завтра!
Когда она с важным видом удалилась, Билл был не в силах смотреть ей вслед.
Господи!– подумал он.
– Мне нужна новая жизнь! Он попытался отвлечься, налил себе содовой и включил радио, чтобы послушать музыку. А, Вивальди. Спасибо! Просторная соната убаюкивала его настроение.
Лучше. Гораздо лучше.
За прекрасными окнами небо еще больше потемнело. Он снова взглянул на часы.
Где, черт возьми, Кэсси?
5.
– Ух ты!
– послышался странный, радостный голос.
– Кто ты такая?
– Э-э, Кэсси, - ответила Кэсси.
Ее первой реакцией было защититься, замаскировать свой страх агрессией, спросить, что этот человек делает на ее территории. Но...
Перед ней стояла молодая девушка лет восемнадцати-двадцати, стройная, соблазнительная, с манерами, которые казались не совсем женственными, но определенно и не мальчишескими. Больше всего Кэсси поразила внешность девушки: блестящие кожаные ботинки и черные кожаные брюки, ремень с шипами, намеренно изодранная черная футболка под черной кожаной курткой. Она выглядела не как гот, а скорее как панк конца 70-х. Значки с группами на куртке подтвердили эту оценку. "THE GERMS", "THE STRANGLERS", значок с обложкой первого альбома "The Cure". Белые беспорядочные буквы на футболке гласили: ЕБАНУТАЯ!