Адский город
Шрифт:
Отлично, – подумала Кэсси.
– Крыло, в котором я живу.
– Блэкуэлл был сатанистом, - сказал Рой.
– В натуре?
– Точняк. Можешь пойти в библиотеку округа Рассел и прочитать все об этом. У них все еще есть старые бумаги на каком-то микро-чем-то. Видишь ли, сразу после того, как он построил эту часть дома, некоторые местные девчонки исчезли. Пропавших было человек десять, но никто не обращал на это особого внимания, потому что они были всего лишь деревенскими девчушками. Крикерами, так мы их называем.
Кэсси любила истории о привидениях, и эта звучала так, как будто у неё были все задатки для отличнейшей городской легенды.
– Ну так и что там с детьми?
– подводила она его ближе.
– Я как раз подхожу к этому. Ты видела подвалы?
Она хорошо помнила их: длинные, узкие кирпичные каналы под новой частью дома, совсем не похожие на обычные подвалы.
– Да. Они похожи на какие-то тоннели, - сказала она.
– Ну, это Блэкуэлл похитил тех девушек с гор, и именно в этих подвалах он держал их на цепи. Он... ну, ты понимаешь... он оплодотворял их.
– Зачем?
– Чтобы потом приносить в жертву младенцев – своих детей. Как только девочки рожали, Блэкуэлл брал новорожденного с собой наверх, в ту комнату с обалденным окном...
Верхний чердак, – подумала Кэсси.
– С окулярным окном.
– ...а потом приносил их в жертву дьяволу.
Кэсси обмякла, словно ее ударили по голове. Она не верила ни единому его слову, но, по крайней мере, надеялась на призрачную сказку, которая была бы более оригинальной, чем эта.
– Потом он хоронил мертвых младенцев на заднем холме. Они нашли несколько штук, откопали их, но я уверен, что их было намного больше.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
Рой не терял ни секунды.
– Потому что местные поймали его за этим занятием. Они ворвались туда и нашли женщин, прикованных цепями в подвалах. Там было десять женщин, все еще живые, и все они исчезли без вести в течение десяти лет. Те немногие, что еще могли говорить, рассказали, что Блэкуэлл все время пытал их и делал это с ними. Ну, ты понимаешь. Десять женщин, каждая из которых рожала ребенка раз в год в течение десяти лет? Это сотня младенцев, которых он убил и закопал там.
Сотня,– подумала она.
Она все еще не могла в это поверить. Если бы хоть что-то из этого было правдой, Джервис – в его собственной склонности к дурацким историям – упомянул бы об этом.
– "Кричащий Бэби-Хилл", вот как он называется.
Кэсси закатила глаза, когда Рой остановил грузовик. Он указал рукой в окно, на огромный лесистый холм перед ними.
– Вот, приехали. Прямо там.
– Я не слышу криков младенцев, - заметила Кэсси.
– А, ну конечно же, нет. Не сейчас. Их слышно только ночью.
– Ну конечно...
– Ты услышишь их здесь, но лучше всего слышно в доме. Ночью. В полночь, потому что именно тогда Блэкуэлл убивал их.
– Конечно, - повторила она.
Он лукаво улыбнулся ей за следующим глотком пива.
– Я знаю. Ты думаешь, что я просто какой-то чокнутый крендель с брюхом, набитым пивом и дерьмом. Но я не лгу. Все это правда.
– Тогда почему я не слышала по ночам никаких мертвых младенцев?
– Потому что ты недостаточно внимательно слушала, или...
– начал было Рой.
– Или, может быть, эти дети не против того, что ты там живёшь.
– Ты сам когда-нибудь слышал их?
– спросила она.
Лукавая улыбка исчезла с его лица. Он выглядел серьезным, даже обеспокоенным.
– Да. Однажды.
Ее обеспокоила быстрая перемена в выражении его лица.
Рой продолжил, не дожидаясь следующего вопроса. Он допил пиво одним большим глотком, словно собираясь с духом.
– Как раз перед тем, как я пошел в армию, - сказал он.
– За неделю до отправки. Я взял девушку в Блэкуэлл-Холл, мы хотели провести в нём ночь Хэллоуина. Ее звали Кэрри Энн Уэллс, она была настоящей красавицей, и мне не нужно объяснять тебе, зачем я ее туда повёл.
– Кинуть палку, верно?
Ее острота прошла мимо него.
– Она вошла раньше меня, потому что хотела покурить травку. А я пошел в грузовик за холодильником с пивом, но через секунду Кэрри Энн выбежала из этой огромной уродливой входной двери, крича во всю глотку. Она даже не села в грузовик, а просто побежала вниз по склону, вопя, как баньши. Я подумал, что она угорает, и вошел в до... Открой мне еще пива, пожалуйста.
Господи. Кэсси так и сделала, открыла его и протянула ему.
– Ну и что там было?
Рой, казалось, слегка дрожал.
– Я не хочу, чтобы ты думала, что я какой-то трус.
– С чего бы мне так думать?
– Во время "Бури в пустыне"... ну, давай я тебе покажу.
Кэсси вжалась в пружинистое сиденье, а Рой неуклюже перегнулся через нее. Он открыл бардачок, порылся в бумагах. Она постаралась не уклониться, когда он случайно толкнул ее лысым бугорком там, где раньше была его рука.
– Я знаю, что он где-то здесь, черт побери, - поза заставила его согнуться, и она увидела, как он украдкой бросил быстрый взгляд на ее промежность и бедра.
– А, вот оно. Я получил это за то, что взорвал танк Т-64 ударным зарядом, - oн выпрямился, глядя на что-то маленькое у себя в руке.
– Видишь ли, мы перекладывали переносные мосты через траншеи, которые выкопал Саддам. Один из его танков стрелял по нам с высоты примерно в тысячу метров, и по-настоящему трахнул нас... э-э, прости за выражение. Я очень разозлился, потому что они всадили снаряд прямо в открытую дверь нашего М-88, и двое моих корешей разлетелись на мелкие кусочки. Внезапно вся рота оказалась придавленной всего одним танком, полным террористов. Так что я прыгнул в "Хаммер" и обошёл ублюдков с фланга; они меня не видели. Я остановился за ближайшей дюной и бросился к танку. Но к тому времени ублюдки заметили меня, и начали поливать из пулемёта. Я кинул заряд гексогена на его заднюю палубу и рванулся назад. Потом заряд взорвался, и бак... тоже взорвался, потому что, видишь ли, у этой модели топливный бак находится сзади...
Рискуя показаться грубой, Кэсси оборвала его:
– Послушай, я ничего не знаю ни о танках, ни об ударных зарядах. Просто расскажи мне о Блэкуэлл-Xолле.
– Ну, я как раз к этому и подхожу, милая. Я взорвал вражеский танк, так что Дядя Сэм дал мне это, - oн показал ей то, что держал в руке: маленькую звездочку с лентой.
Кэсси уставилась на неё.
– Ого, это же "Mедаль за Oтвагу"!
– Ага, - oн бросил её обратно в бардачок и закрыл дверцу.
– И это моя точка зрения. Я не хвастаюсь, но они не дали бы мне её, если бы я был трусом, не так ли?