Адский меч ниндзя

Рыбаченко Олег Павлович

Живем в мире полном – разлуки, печали… Что делать солдату, когда одинок? За нас Боги право жестоко решали – От этого парня седеет висок! Настолько жестоко к любви мирозданье, В нем слезы разлуки каскадом лились… Бесследно исчезло как сон состраданье, И стала как камень без мягкости жизнь! В пустыне морозит, а лед зноем пышет, Как сердце окутала ржавая цепь! И дождик разлуки, бьет дроби по крыше – Карманы пустеют, осталась лишь медь! Но

вера на подвиг бойца вдохновляет, Всевышний Бог – знайте, дал твердый обет! И будет нам словно листве в теплом Мае, Когда прорастая, встречаем расцвет! Хотите планету вы сделать счастливей, Чтоб каждый из нас славно пел соловьем? Тогда мед сладчайший стал сбором на липе – В душе исполины покончим с враньем! Не надо обманывать Бога поверьте, Он видит насквозь, кто из нас трус и хам! Придайте значение Господа жертве, Недаром гласит, Аз вам люди воздам! Но злое насилье нас в сети словило, Не знает никто, где убийствам конец. Иуда висит на подгнившей осине – А тем, кто поверил – лавровый венец! Любой из людей может сделаться лучше, Наш выбор осознан – стремленье к Христу. Но крови порою бывают и лужи, Хоть есть обещанье – Я скоро приду! О мир до чего в тебе много насилья, Как будто нельзя нам по мирному жить! Над гробом солдата жена голосила, Насколько тонка жизни хрупкая нить! Пролитие крови не наше призванье – Охота любить, дать Отечеству рай! За что же такое нам всем наказанье – Ответ ты богатства все нищим раздай! Купить невозможно за деньги спасенье, Поскольку для Бога нет злата цены! И церкви поклоны ты бей в Воскресенье, Чтобы стали крылатыми словно орлы! И время наступит – придет Божье Царство, Закончится злая и хищная мгла! Духовное сгинет проклятое рабство, А станет в Величии Счастья страна! . ГЛАВА ? 12 Хук понимал, что погоня дело опасное, поэтому старался выбирать путь, где бы, не было следов, например по каменистой почве. Впрочем, пока ему везло, видно чтобы отправиться от поражения врагу требовалось время. Кроме того, ради шести рабов губить еще один отряд: сомнительная идея. Белуга бежала быстро, но видно, что ей это стоило, нежное девичье личико, то и дело дергалось, лоб морщинился. Рабы-мальчишки тоже страдали, подпаленные огнем ступни стали чувственнее к острым камням. Впрочем, на работу их правило гнали бегом, вкалывали невольники много, слабых забивали плетьми или приносили в жертву, так что они могли выдержать многое. Они на ходу даже перебрасывались словечками:

– А кто такой Светонесущий?

– Наш командир! – Гордо произнес, стараясь не слишком вырываться вперед Хук.

Пацаны продолжали выпытывать:

– Правда что он втрое выше обычного гуля, и съедает на завтрак целого быка?

– Это выдумка, но дерется он не хуже великана. – Честно ответил юный полководец. Понятно, что лгать глупо. Разве, что можно прикрасить и то на гугулькин нос действительность.

– А что он мог бы уложит гиганта-Аргона?

– Конечно! Великан не тот, кто ростом велик, а у кого размах мысли, до небес! – Заявил, блистая незаурядным остроумием Хук.

– Тогда ты, наверное, очень большой начальник. Хотя и мальчик! – Сказала, неподдельно восхищаясь, своим чудным спасителем Белуга.

– Вообще я темник, у меня десять тысяч юных бойцов под мечом, так что саблезубый тигр тебе мальчик. – Обиделся Хук.

– Ты нас от смерти спас. Обычно

после этого женщина принадлежит освободителю.

Несмотря на двусмысленность последнего заявления, одаренный пацан сделал вид, что не понял намеков.

– У нас полная свобода! Все кто способен держать оружие, имеют право голосовать и быть избранными. Вот ты сегодня рабыня, а завтра будешь лихая богиня! – Заверил с улыбкой Хук.

Ну, да, к сожалению, ему еще рано любить девчонок, хотя нежные чувства они вызывают. Дружить можно, а там еще пару лет и ты уже можешь брать под венец.

А девушка, между прочим, очень любопытная:

– А что богов могут избирать?

– А почему бы и нет! – Весело, хотя и не вполне понимая механизм реализации, такой чрезвычайно заманчивой идей, ответил Хук. – Демократия во всем, даже на небесах!

– Лучше пусть будет равенство в распределении богатств. – Предложила Белуга.

– Тут уж самое сложное, но плеть это не лучший стимул. – Логично ответил пацан-вундеркинд.

– Насилие порождает внешнюю покорность и зажигает бунт в душе!

Они миновали одну кручу, затем другую. Хук несколько раз вырывался вперед, а затем сбавлял скорость и возвращался.

– Пока все в порядке. Хотя… – Мальчик услышал, не ясный гул. Он лег на камни и приложил ухо к горячей поверхности. – За нами скачет, не меньше двух сот всадников. Будет очень больно!

– Надеюсь не нам, а им! – Храбро заявил самый крупный юноша. – Примем бой?

– Нет! Я быстрее вас, постараюсь их задержать и увести в сторонку, а вы бегите.

Хук взобрался, подскочил к дереву достал из набедренной повязки веревку и нарочно уронил в пыль. Выломав сук, сделал себе удобный рычаг.

– Вот теперь мне есть чем вас встретить.

Бегущая девушка остановилась. Хук крикнул ей:

– Не сбавляй ходу. Что толку в лишнем трупе, одно храброе сердце перестанет биться на радость врагам!

Девушка побежала, ей казалось, что она пляшет по раскаленным кинжалам. Волдыри были содраны, босые стопу оставляли кровавые отпечатки.

Хук сидел в кустах, его голый торс царапали сухие колючки. Огрубевшей коже это скорее было приятно, чем больно. Мальчик расслабился, проверил шпунтики, оказался один лишний.

– Что же живем! – Круглое личико скривилось. – Если грозит смерть, то прими ее с улыбкой.

По дороге поднималась пыль. Скакал большой отряд, с саблями, мечами, правда, лучников было не больше десятка. Последнее обрадовало Хука.

– Не такие уж вы крутые. С моей стороны готовность номер один!

Впереди их бежала специально натасканная панцирная гиена, зверь редкий, с сильным нюхом.

– Вот мерзость, направленная против борцов за свободу. – Прошептал Хук.

Зверь впрочем, не заметил мальчика или может его, привлекали капельки крови, оставляемые Белугой.

Когда воины промчались практически рядом, Хук подковырнул веревку, закрепил сук между кореньев. Дерево он выбрал со знанием, да и веревка умело, натянута, тоже опыт раннего детства. Передовые всадники слетели с улиточных тараканов, скачущие сзади врезались в них, в растянувшуюся веревку и тоже падали. Было сбито, не меньше трех десятков остальные притормозили движение, быстро спешили. Лучники выстрелили куда-то вслепую. Командовал преследователями толстый офицер, судя по нашивкам: тысячник. Именно его и решил снять Хук. Мальчик выстрел по дуге, но в последний момент перед офицером мелькнул всадник-телохранитель и смертоносный шпунтик угодил в него.

– Ах! – Прокричал тот. – Я….

Его перекосило, и он упал. Хук сплюнул с досады.

– Везучий гад!

– Прочешите кусты. – Скомандовал толстяк.

Спрятаться в горах не так уж и легко, растительность скудная, хотя порой и бывают леса, но не тут. Хук понимал, что имеющие опыт ловли беглых рабов его быстренько обнаружат. Тогда мальчик разрядил все четыре шпунтика в лучников. Когда первые двое упали, они стали стрелять в ответ, хотя Хук и вел огонь лежа. Третий шпунтик он послал в тысячника, но тот дернулся острие, отскочила от костяного покрова тараканьей улитки.

– Второй раз промахнулся! Старею! – Пошутил гибкий как циркач мальчик.

На него бежали солдаты, выстрелив в лучника и как, всегда удачно уклонившись от стрел, Хук ринулся наутек. Он мчался быстро, то и дело, петляя, и стараясь увести их в сторону от дороги. Солдаты мчались за мальчиком. Тот старался свернуть к кручам, взбирался на сопки, чтобы не дать противнику использовать своих скакунов.

– Герои мчаться от погони, чужак несется, не догонит. – Пропел он. Сделал нос.

В него снова полетели стрелы. Хук отклонился, а одну словил, правда, расцарапал руку.