Адвокат дьявола
Шрифт:
Блейз Мередит постоял, глядя ей вслед, затем повернулся к долине. Внезапно он почувствовал неимоверную усталость И страх перед поездкой в Джимелло Миноре.
ГЛАВА 7
Анна-Луиза де Санктис проснулась после сиесты в подавленном настроении, а когда вспомнила, что к обеду придет Мейер, совсем загрустила. Письмо от епископа, переданное посыльным, довершило дело. Графиня просто кипела от злости. По какому праву все эти люди лезли в ее личную жизнь. Уж лучше скука, чем те затраты нервной энергии, которых потребует
За чаем Николас Блэк заметил, что Анна-Луиза вне себя, и тут же нашел выход из положения.
– Вы устали, дорогая, – сочувственно начал он. – Наверное, дело в жаре – у вас весенняя лихорадка. Позвольте мне развлечь вас.
– Я была бы рада, если б вам это удалось.
– Так вы разрешаете?
– Как же вы собираетесь развлекать меня? Сегодня обед с Мейером, а завтра приезжает этот священник, – ее голос переполняла прямо-таки детская обида. – Как бы я хотела, чтобы они оставили меня в покое.
– У вас есть я, дорогая, – мягко напомнил Блэк. – Я буду отвлекать их. Не позволю им докучать вам. А теперь, давайте-ка помассирую вам лицо и помогу сделать прическу к обеду.
Графиня мгновенно повеселела:
– Отлично, Ники! Этого мне и недоставало. Я чувствую себя старой каргой.
– И напрасно, дорогая! Но новые шляпа и прическа – лучшее лекарство от мигрени. Где мы этим займемся?
Анна-Луиза на мгновение задумалась.
– Я думаю, более всего нам подойдет спальня. Там у меня есть все необходимое.
– Так пойдемте! Не будем терять времени. Дайте мне час, и я превращу вас в ослепительную красавицу.
Блэк галантно взял Анну-Луизу под руку и повел к лестнице на второй этаж, где находилась спальня, похохатывая в душе над столь легкой победой. Если у графини и были секреты, то там он вызнает их быстрее, чем где бы то ни было, и залогом тому – выдержка, терпение и мастерство его крепких, но нежных пальцев.
Когда за ними закрылась дверь, он помог графине снять платье, укрыл пеньюаром и усадил в кресло перед туалетным столиком, на котором выстроились ряды хрустальных флаконов с кремами, лосьонами, румянами… Она послушно выполняла все указания художника, сопровождая их похотливым замечаниям, подчеркивающими интимность предстоящего занятия. Блэк улыбался и не прерывал ее щебетания. Хамелеон по натуре, он умел приспосабливаться к любым условиям, даже если его планы и мысли не имели с ними ничего общего. В данный момент он стал parricchiero – доверенным лицом дамы, которому говорилось даже то, что скрывалось от любовников. И от него ждали скабрезных историй, слушая которые дама могла не краснеть, поскольку рассказчик не требовал от нее притворной скромности.
Графиня откинула голову, Блэк стер косметику с ее лица, тщательно смазал кожу кремом и начал массировать, вверх от шеи и уголков рта. Анна-Луиза застыла было в напряжении, но быстро расслабилась от ритмичных, гипнотизирующих движений. Скоро Блэк почувствовал, как нарастает в ней сексуальное желание, и довольно улыбнулся, ибо сам оставался холоден, как лед. Потом он заговорил:
– У вас изумительная кожа, дорогая, упругая, как у девушки. У некоторых женщин она быстро становится дряблой. Вы – счастливица… как Нинон де Ленкло, которая хранила секрет вечной молодости… Это странная история. Когда Нинон еще блистала в Париже, в шестьдесят лет, ее сын приехал к ней, не подозревая, что это его мать. Он влюбился и покончил с собой, узнав правду… – Блэк хохотнул. – Вам повезло, сыновей у вас нет.
Анна-Луиза вздохнула:
– Я всегда хотела иметь детей, Ники. Но… возможно, и хорошо, что у меня их не было.
– Еще же не поздно, не так ли?
Тут графиня рассмеялась:
– Но ведь кто-то должен мне помочь.
– Я частенько задавался вопросом, почему вы вновь не вышли замуж? Почему такая очаровательная женщина прячется в калабрийском захолустье? Вы не бедны. И можете жить, где пожелаете – в Лондоне, Риме, Париже…
– Я побывала там, Ники. И все еще езжу в Рим, вам это известно. Но мой дом здесь. И я всегда возвращаюсь сюда.
– Вы не ответили на мой вопрос, дорогая. – Массируя щеки и сетку едва заметных морщин у глаз, Блэк ощутил, как графиня вся подобралась в поисках приемлемого ответа.
– Я была замужем, Ники. Влюблялась. У меня были любовники, мне предлагали руку и сердце. Но никто из претендентов мне не подошел. Как видите, все очень просто.
Но уж Блэк-то знал, что простотой тут и не пахло. Графиня хранила больше секретов, чем любая из знакомых ему женщин, и не собиралась выкладывать на стол все карты.
– Вы тоже не женились, дорогой, – продолжала она. – Почему?
– А зачем мне семейная жизнь? – весело воскликнул Блэк. – Мне удавалось получать все, что требовалось, и без свадебной церемонии.
– Знаем мы вас, беспутных холостяков.
– Без них не было бы и веселых вдов, дорогая, только раздраженные дамочки с аристократическими манерами. Раздраженные по причине неудовлетворенности.
– А вы когда-нибудь испытывали неудовлетворенность, Ники?
Он не оставил без внимания новую нотку в ее голосе: «Какое, однако, влияние оказывало на женщин это слово! Как легко переходили они на фрейдистский жаргон, словно он давал ответ на главную загадку Вселенной. Они испытывают неудовлетворенность. Я тоже, но, будь я проклят, если дам знать ей об этом».
– Какой мужчина способен подумать об этом в вашем присутствии, дорогая?
Как бы в благодарность за комплимент, графиня взяла его руку, сальную от крема, поднесла к губам, а затем, без предупреждения, положила себе на грудь. Блэк этого не ожидал и резко отдернул руку.
– Не делайте этого!
К его изумлению, Анна-Луиза расхохоталась:
– Бедный Ники! Или вы думали, что я этого не знаю?
– Не понимаю, о чем вы говорите! – его голос дрожал от возмущения, графиня же продолжала смеяться.
– О том, что вы другой. Что женщины вас не интересуют. Что вы без ума от юного Паоло Сандуцци. Это правда, не так ли?
Блэк едва не заплакал от бессильной злости. Он стоял с полотенцем в руках, не отрывая взгляда от золоченого амурчика на потолке. Графиня взяла его за руку. Смех исчез, заговорила она с искренней заботой: