Адвокат по сердечным делам

Борохова Наталья Евгеньевна

– Адвокаты для того и существуют, чтобы помогать распутывать ужасные ситуации, – мягко улыбнулась Елизавета. – Почему бы ему самому не обратиться за помощью?

– Он не уверен, стоит ли это делать. Сейчас ему очень тяжело. Он в шоке, и я предположила… я подумала, что вы могли бы мне помочь его успокоить.

– Давайте посмотрим, что я могу сделать, – предложила адвокат. – О чем пойдет речь? Это уголовное или гражданское дело?

Евгения почувствовала, что сердце ее заколотилось сильнее. Зачем она вообще сюда

пришла? Неужели она и вправду ищет острых ощущений?

– Я думаю, что уголовное, – проговорила она. – Хотя я не уверена… Может, вы правы, и мне не стоило приходить. Если он захочет, пускай идет сам… Я чувствую, что сажусь не в свои сани…

Она встала, собираясь уйти.

– Присядьте, – предложила ей Дубровская. Теперь ее голос звучал повелительно, и она уже не производила на Евгению впечатления молоденькой девчонки, забравшейся в чужое кресло. – Сядьте! Ведь вы нашли необходимым позвонить мне и попросить о встрече? Значит, у вас на то были веские причины. Почему бы вам не начать рассказывать мне о них? Забудьте, что вы находитесь на приеме у адвоката. Давайте просто побеседуем о том, что беспокоит вашего друга. Кто знает, может, я смогу ему помочь?

«Она еще и психотерапевт, в одном лице с адвокатом?» – спросила себя Евгения, вновь усаживаясь на диван.

– Мой друг ехал на машине и… сбил человека. Не специально, просто погода была плохой, – начала она уже привычный рассказ, который уместился сейчас в два предложения.

– Насмерть?

– Что вы сказали?

– Насмерть сбил?

Евгения замялась:

– Вот в этом-то и вопрос. Он не знает… Как бы сказать лучше? Он уехал с места происшествия. Нервы, знаете ли… Он не выдержал.

– Его задержали?

– Нет.

– Но его ищут?

Евгения пожала плечами:

– Он не знает. Может быть, никто и не догадывается о том, что это сделал он. Это случилось в безлюдном месте. За городом. На трассе.

Дубровская смотрела на Евгению внимательно, словно хотела задать ей какой-то вопрос. На лице ее отразилось сомнение.

– Я не поняла, что сейчас беспокоит вашего друга?

В ее вопросе не было осуждения. Адвокат явно не собиралась читать ей лекции на тему морали. Евгения почувствовала себя свободнее.

– Она не знает, что сейчас ей делать. Ведь то, что она совершила, является преступлением. Разве не так?

Адвокат подняла брови, словно удивляясь, но потом встала и, подойдя к коробкам, сваленным в углу, вытащила оттуда небольшую книжку в синей обложке.

– Да, это так. Даже если представить себе самую дикую версию о том, что пешеход бросился под колеса автомобиля осознанно, а ваш друг был осмотрителен и осторожен, – подтвердила она. – Все равно, водитель не вправе был покидать место происшествия. По вашим же словам, он не оказал необходимую помощь человеку, который явно оказался в опасности. Вы с этим согласны?

Ладони

Евгении увлажнились.

– …даже если предположить, что пешеход остался жив, получив травмы, нахождение его в безлюдном месте, за городом, при минусовой температуре… в совокупности все это представляло реальную угрозу для его жизни. Он мог замерзнуть, не дождавшись помощи. Все это очень серьезно. Взгляните в Уголовный кодекс.

Она отметила необходимые статьи карандашом и передала книжицу Евгении. Та бегло просмотрела текст, но мало что в нем поняла, кроме леденящих душу слов «лишение свободы».

– Много за это дают? – спросила она, подняв глаза от текста.

Адвокат вздохнула. Должно быть, этот вопрос, в той или иной интерпретации, задавал ей каждый клиент.

– Не хочу, чтобы мы блуждали в тумане, но это зависит от многих обстоятельств, – осторожно сказала она. – Например, нарушил ли водитель правила дорожного движения или имело место невинное причинение вреда? Быть может, сам пешеход допустил грубую неосторожность, и водитель, при всей своей осмотрительности, не мог не совершить наезда…

– Она говорила, что было очень темно и скользко, – вставила Евгения. – Это может ей как-то помочь?

Адвокат вздохнула еще раз:

– К сожалению, я не могу вас обнадежить. Взгляните в правила дорожного движения. Водитель в темное время суток и при самых отвратительных погодных условиях должен выбирать оптимальный скоростной режим, позволяющий ему держать контроль над ситуацией на дороге. Он может плестись как черепаха, а в крайнем случае, остановиться и ждать, пока не развиднеется. Но давить людей, списывая это на снег с дождем, туман или прочие оказии, ему не позволено. Плохая погода – не садись за руль!

«Если бы я знала, как все это будет, я бы пешком добралась до работы», – с горечью подумала Евгения.

– …мы не знаем, насколько серьезны были травмы пешехода? Что с ним вообще стало? Пока обо всем этом можно только гадать, как на кофейной гуще, и с такой же точностью определять срок наказания.

– Хорошо, я спрошу по-другому, – Евгения с силой сжала руки. – Могут ли водителя посадить?

– Могут, – коротко ответила Дубровская.

– А если он явится с повинной? Неужели это ничего не изменит?

– Конечно, явка с повинной будет рассматриваться как смягчающее обстоятельство. Но больше я ничего пока вам сказать не могу.

Швец нуждалась в более определенном и обнадеживающем ответе. Она сама плохо понимала, чего ждет от адвоката. Может быть, конкретной цифры срока отсидки – в годах – или же каких-то гарантий. Ни того, ни другого она не получила, и это еще больше раздосадовало ее.

– Но что же теперь делать? – Она осеклась. – Я имею в виду, что делать ему, моему другу? То есть подруге, – поправилась она, вспомнив, что рассказ свой вела в женском роде.