Адвокат вампира
Шрифт:
Ирен рассеянно обвела взглядом огромную залу и собравшихся в ней гостей, задержавшись на одном из них. Наверху парадной лестницы стоял человек, которого она знала – как знают все друг друга в этом обществе. Богач, коллекционер, мужчина поразительной красоты, мистер Дориан Грей, единственный, кто мог бы позволить себе проигнорировать приглашение леди Аскот, будь его на то желание, и чье присутствие добавляло приему еще больше блеска. Ирен отметила про себя, что он совершенно не изменился с последней встречи, случившейся, кажется, два года назад. Два года – небольшой срок, особенно для джентльмена, заботящегося о своем здоровье, но это совершенство слегка пугало…
Из-под ее локтя вынырнула рука, блеснула бриллиантом в перстне, тонкие
– Нижайше прошу простить меня за манеры, – сказал гость леди Аскот, бледный юноша с алыми губами. – Могу ли я предложить вам… – и он протянул Ирен бокал, чуть оттопырив мизинец с красующимся на нем перстнем.
– Благодарю, – слегка кивнула она, пользуясь возможностью рассмотреть незнакомца. Длинные прямые волосы на самом деле были не золотистыми, как ей показалось вначале, а платиновыми, и, когда юноша на миг обернулся, Ирен отметила, что они почти достигают талии. Это не было в моде в Лондоне, да, пожалуй, и нигде, и вряд ли кто-то еще среди здешних гостей мог позволить себе подобную прическу… и почти варварски роскошный наряд, который на любом другом смотрелся бы вульгарно, но удивительно подходил юноше. На тонком одухотворенном лице не было ни морщинок, ни родинок, вероятно, что и бритва еще не касалась ровной кожи. Глаза, карие, какие нечасто бывают у столь светлых блондинов, улыбались, но в их глубине таился необычный огонек.
Прерывая ставшую уже неприличной паузу, юноша старомодно шаркнул ножкой и представился. Первую половину его фамилии Ирен разобрала без труда, последняя тоже была довольно простая, но вместе части звучали чудовищно, и от попытки запомнить этот набор звуков Ирен отказалась.
– А я слышала о вас, граф, – сказала она, назвав свое имя в ответ. – Леди Аскот называет вас украшением своего вечера.
– Вряд ли я способен украсить вечер так, как это делает его хозяйка, – произнес юноша светским тоном. Из ровного ряда крепких белых зубов отчетливо выступали клыки, придавая улыбке хищное выражение.
– Ведь вы прибыли из Австро-Венгрии? – сказала Ирен. – Я бывала в Вене.
– Я приехал из Трансильвании, если позволите, – ответил граф с некоторой претензией. Ирен удивленно подняла брови. – Чудный уголок, почти не тронутый цивилизацией. Совершенно не похожий на Англию. Я провинциал, – добавил он, – и здесь, среди гостей, я скорее диковинка, нежели украшение.
Ирен приподняла уголки губ.
– Вы думаете, я излишне откровенен? – граф чуть склонил голову. На миг его глаза поймали свет люстры и сверкнули красным.
– Думаю, многие найдут вас очаровательным, – пробормотала Ирен, чувствуя неловкость.
– Могу ли я иметь удовольствие пригласить вас на танец? – граф потянулся к бальной книжечке, свисавшей с ее руки. Книжечка была почти вся заполнена, оставалось всего два или три свободных танца, и граф не преминул это отметить. – Смотрите, может быть, это судьба? – он посмотрел ей прямо в глаза. В его словах Ирен явственно услышала намек на нечто большее, нежели необременительный флирт на балу. Она отдала молодому человек один из незанятых вальсов и поспешила прочь.
Если Ирен и надеялась в глубине души, что ее новый знакомец позабудет о танце, этим надеждам не суждено было сбыться: в положенное время он возник перед ней словно из ниоткуда и галантно предложил руку.
Двигался он легко, будто парил над паркетом, но в то же время в его руках чувствовалась сила; одно удовольствие иметь такого партнера. Ирен подумала было, не завести ли правда интрижку, все равно зима в Лондоне, с какой бы стороны на нее ни смотреть, всегда ужасно скучна. Но интуиция подсказывала, что не стоит падать жертвой обаяния этого венгра. Или кто там он был. Что-то странное было в нем, что-то пока неуловимое, но настораживающее. И кроме того, он был слишком молод! Их союз, сколь угодно легкомысленный и непродолжительный, в любом случае будет смотреться
Только глубокой ночью, уже готовясь ко сну, Ирен снова задумалась о графе и поняла, что именно показалось ей странным: ни в одном из украшавших стены бальной залы высоких зеркал она не заметила его отражения.
Когда миссис Тернер решила сдать квартиры в принадлежащем ей доме, финансовые соображения в этой идее, несомненно, присутствовали, но первостепенными не являлись. Мужа миссис Тернер похоронила четыре года назад, ее единственная дочь Мария вышла замуж и переехала к супругу в Эдинбург, а младшая сестра Эмма проживала с семейством в Лидсе и при каждом визите неизменно предлагала перебраться к ней. Миссис Тернер неизменно же обещала всесторонне обдумать предложение, но потом всегда отвечала вежливым отказом. Она любила Лондон – этот огромный и, на первый взгляд, неприветливый город. Тем не менее, одиночество одолевало пожилую даму, не раз и не два заставляя подумать, что дом чересчур велик для нее одной. Мысль о постояльцах – разумеется, если они будут достаточно учтивы и аккуратны – показалась достойной того, чтобы ее реализовать. Дом на Вествик-гарденс ничем не отличался от прочих, его окружавших: с плоским фасадом без украшений, с массивной парадной дверью, к которой вели несколько ступенек, и обширным чердаком. Чердак собирались переоборудовать в мансарду в самом скором будущем, которое, по обыкновению, не торопилось наступать. Впрочем, новым постояльцам, как позже они сами признались, дом понравился с первого взгляда.
Два джентльмена вполне соответствовали требованиям домовладелицы. Первым был профессор Абрахам Ван Хельсинг, не так давно переехавший в Лондон, выдающийся ученый и автор нескольких важных открытий в своей области. Он имел докторскую степень по медицине, однако не практиковал: предпочитал заниматься научными изысканиями и читал курс лекций в университете. Кроме того, дважды в неделю он исполнял общественные обязанности в Музее естественной истории. Единственное «но»: мистер Ван Хельсинг был иностранцем. Этого миссис Тернер не одобряла, но препятствием для договора аренды обстоятельство не стало. А через несколько недель домовладелица уже считала профессора самым благонадежным из всех известных ей иностранцев Лондона.
Зато к компаньону профессора, мистеру Джонатану Харкеру, она сразу же прониклась симпатией. Молодой адвокат обладал приятной наружностью, был неизменно приветлив и даже несколько раз совершенно бесплатно дал профессиональную консультацию. Иногда мистер Харкер обращал свой взор в прошлое. Воспоминания могли настигнуть его даже в беседе о, казалось бы, пустяках, и тогда по его лицу пробегала тень – всего на миг, – прежде чем он возвращал самообладание, а в его светлых волосах, почти незаметная обычно, вдруг отчетливо выделялась ранняя седина. Леонард, зять миссис Тернер, начал седеть в двадцать шесть лет, а к тридцати пяти обзавелся еще и солидными залысинами, но тому причиной была всего лишь наследственность, а мистер Харкер, как решила хозяйка, наверняка перенес тяжелую душевную травму, которую теперь пытается залечить или хотя бы приглушить боль от нее, отдавшись работе.
Профессор Ван Хельсинг занимал комнаты на втором этаже, Джонатан Харкер – на третьем, оба спускались в общую гостиную, чтобы принять клиентов. Миссис Тернер не была против визитов – до недавних пор, пока среди посетителей не стали появляться довольно странные и неблагонадежные особы: персону, сквозь которую просвечивает письменный стол, сложно счесть благонадежной. Несколько раз домовладелица даже подумывала о том, чтобы с глубоким сожалением отказать своим постояльцам в жилье, и всякий раз что-то ее останавливало. Возможно, вздыхала миссис Тернер, ей следовало проявить больше твердости характера, но, с другой стороны, даже самые странные клиенты мистера Ван Хельсинга и мистера Харкера никакого ущерба не причиняли, а жильцы исправно вносили квартирную плату.