Адвокат
Шрифт:
— Здорово, Челищев, — Марков, казалось, совсем не обрадовался неожиданной встрече. — Ты, говорят, крутым стал…
— Жизнь идет, Степа… А ты что, недавно вернулся? Я наводил справки, тебя, по слухам, покидало по сводным бригадам — сначала Москва, потом Ижевск… Хищения в особо крупных поднимали?
— Все-то ты знаешь, Челищев, — с раздражением ответил Марков, внимательно разглядывая «прикид» Сергея и его машину.
— Слушай, Степа, — засуетился Сергей, — что мы с тобой тут, посередь Литейного, как бедные родственники… Давай зайдем в кафешку, перекусим, посидим, поговорим… Я
— Не получится у нас с тобою разговора, Челищев. Мы теперь по разные стороны баррикад.
— Ты что, Степа?! Какие баррикады?! — Челищев ошеломленно помотал головой и схватил Маркова за рукав куртки. Степан стряхнул руку Сергея и отстранился.
— Всех ты продал, Челищев! И товарищей своих, и родителей, меня, себя — всех… Давай, лижи дальше бандюгам штиблеты, служи исправно… А мои телефоны забудь!
Марков брезгливо сморщился, развернулся и зашагал в сторону Большого дома.
— Что ты несешь?! — заорал Сергей ему в спину. — Ты же ничего не знаешь! Степа! Я же… Ты же… Степа!
Но Марков уходил, не оглядываясь и словно не слыша криков Челищева. На Сергея начали оборачиваться люди. Он лихорадочными движениями достал сигарету, прикурил, сделал пару затяжек и тут же смял сигарету в кулаке, не чувствуя боли ожога. Трясясь от обиды, Сергей прыгнул в «вольво» и рванул с места с чудовищной скоростью, не обращая внимания на шарахнувшиеся в разные стороны машины…
Он весь день проездил бесцельно по городу, давя в груди тоску, обиду и какую-то странную тупую боль, какую раньше никогда не чувствовал. Под вечер Сергей поехал к Степанычу, твердо решив серьезно поговорить с Антибиотиком. Правда, он сам толком не понимал, о чем хочет говорить, чувствовал только, что что-то нужно менять, иначе он сорвется… Но Антибиотик опередил его и на этот раз.
Когда Челищев появился в ресторане, там его уже ждали Катя и Виктор Палыч. Антибиотик, не давая сказать Сергею и слова, заговорил сам:
— Заходи, заходи, садись… Наслышан уже, как вы с Гусем друг дружку чуть не порвали… Можешь ничего не объяснять, я сам все прекрасно понимаю, последние недели у тебя выдались тяжелые, нервные, но, самое главное, — не бесполезные… Мы тут с Катериной Дмитриевной потолковали — надо тебе на немного хотя бы профиль работы поменять, а то так и до нервного срыва недалече… Тем более и объективная необходимость есть — надо Екатерине с крестником твоим, Либманом, помочь. Ты же за него теперь отвечаешь.
Сергей опустился на стул, как сдувшийся шарик. Весь его пыл как-то угас, Катерина с тревогой смотрела на него, успокаивающе улыбаясь…
— А какая помощь от меня нужна? — буркнул Челищев, наливая себе сока.
Антибиотик вскочил со стула и прошелся по кабинету.
— Какая помощь? Да вот тут ребята посчитали немного — очень интересный проект получается по поставкам компьютеров через Прибалтику. И заказчики уже есть, и поставщики, с деньгами вот только туговато — на первом этапе в этот проект вкладывать много надо, зато получить можно в два, два с половиной, а то и в три раза больше, чем вложишь…
— Ну а я-то тут чем могу помочь? — удивился Сергей.
— Сережа, — вступила в разговор Катя, — ты не знаешь такого Габриловича? Бориса Марковича Габриловича?
— Бориса Марковича? Помню, конечно! А при чем здесь он?
Борис Маркович Габрилович работал когда-то вместе с Александром Владимировичем, отцом Сергея. Собственно, Габрилович был долгое время директором деревообрабатывающего комбината, а когда ушел в Москву на повышение — в министерство лесной и деревообрабатывающей промышленности, — именно с его легкой руки Челищев-старший занял директорское кресло. Габрилович несколько раз бывал дома у Челищевых, и всякий раз принимали его, как дорогого гостя.
— Видишь ли, Сережа, — немного помолчав, начала Катерина, — для того, чтобы осуществить рассчитанную Либманом операцию, нужны действительно очень большие деньги. Нужен почти миллион долларов!
— Сколько?! — поразился Челищев.
— Миллион. Долларов. Ты не ослышался. И достать такие деньги сейчас очень тяжело. Все боятся вкладывать, боятся рисковать… А Габрилович недавно стал банкиром, он один из хозяев «Лесобанка» в Москве. Банк этот совсем молодой, но крепкий, с деньгами, с поддержкой. Словом, мы тут с Виктором Палычем подумали, что, учитывая твое знакомство с Габриловичем, можно было бы попросить у него кредит… Кредиты-то сейчас только знакомым и дают…
Сергей оторопело переводил взгляд с Катерины на Антибиотика и с Антибиотика на Катерину.
— А откуда вы узнали, что я знаком с Габриловичем?
Виктор Палыч вздохнул и улыбнулся:
— 0-хо-хо, Сереженька… Были времена, я многих городских руководителей знавал лично. Знал и Бориса Марковича, мы ведь с ним даже, так сказать, в одной отрасли работали… Это еще до того было, как директором комбината стал твой отец… Сергей опустил голову.
— Последний раз я Габриловича видел на похоронах родителей… Но мы тогда почти не говорили, я в таком состоянии был, что… Виктор Палыч понимающе закивал:
— Да, да… Слышал я об этой трагедии, прости, что напомнить пришлось… Убийцу-то, душегуба этого, вроде как поймали?…
Челищев поднял голову и словно натолкнулся на холодный испытующий взгляд Антибиотика. Странное чувство тревоги и беспокойства овладело Сергеем, ему вдруг показалось, что где-то внутри, в самом сердце, чей-то знакомый голос еле слышно предупреждает его об опасности…
— Поймать-то поймали… Да не уберегли — погиб он, бежать пытался, — медленно подбирая слова, стал отвечать Челищев. — Там несколько странностей было, хотел я с этим парнем поговорить, но не успел — все ответы на мои вопросы он с собой в могилу прихватил…
— А что за странности? — живо поинтересовался Антибиотик. Сергей пожал плечами:
— Да не то чтобы даже странности. Путался парень немного в показаниях… А уточнить я ничего не успел!
— Да, — вздохнул Антибиотик, — у мертвого, как известно, не спросишь…
Помолчали. Челищев закурил и вдруг с удивительной отчетливостью вспомнил стекленеющие глаза Миши Касатонова и его угасающий шепот: «Я не… не убивал, я даже не…» Сергей прикрыл глаза, словно опасаясь, что воспоминания могут через них выплеснуться наружу.