Аэронавт
Шрифт:
– Видел я твоё дело. Давно здесь?
– Да уж четвёртый год пошёл. А ты, значит, и есть тот самый флагман?
– Тот самый. Ну так что, отдашь мальчишку?
– Дался тебе этот самозванец?! Ты о другом подумай. Мы же вдвоём – какая сила! Они же против нас детвора сопливая! Раскинь мозгами, что тебе тот горшок серебра, если мы можем здесь так взлететь, что их короли нам будут бриллианты пригоршнями отсыпать. А золота, ты видел, здесь сколько? Оно здесь дешевле алюминиевых побрякушек! Да ты представь, как здесь развернуться можно!
– Широко шагаешь, как бы штаны не порвал.
– Я знаю,
– Капитан Михаил Смородин, лётчик Северного флота.
– Под погонами ходил? Но это ничего – не те погоны, которые я ненавижу. Поладим!
– Нет, не поладим.
– Отчего ж так? – вдруг сник Утюг.
– Мальчишка мне нужен, а ты не отдаёшь. Потому и не поладим.
– Чудак-человек! Что с того серебра, если я тебе обещаю золотые горы? Забудь про самозванца. Не о нём сейчас речь!
– Во-первых, он не самозванец, и у него есть имя. И потом, он не мой и не твой. Он ничей. А говорить мы будем только о нём.
– Если бы был ничей, то ничего и не стоил. А за него целое состояние дают.
– Не за серебро стараюсь. Слово дал, что спасу и доставлю куда надо. Есть у меня такая дурная привычка – слово держать.
– Ну ты посмотри! – хлопнул в по ногам палач. – Ты же наш человек, а туда же, в чистоплюи! Насмотрелся я здесь на князей и графьёв, так от их речей другой раз сблевать им на панталоны хотелось. Подожди! Так ты же военный?! Так это же то, что надо! Смотри!
Утюг обернулся к столу и, не обращая внимание на поднявшего пневморужьё боцмана, схватил разобранный револьвер.
– Делали по моим рисункам. Я у себя на зоне насмотрелся, так у нас умельцы ещё и не такое вытворяли. Один даже автомат, стреляющий подшипниковыми шарами, смастерил, так его потом куда-то забрали. Ну, у меня попроще будет, под самодельные патроны с картечью. Но если разок выстрелить, в груди такой скворечник сделает, что мама не горюй! А ты же военный человек, тут столько наворотить сможешь! Что там королевские бриллианты? Нам сами короли прислуживать будут да тапки в зубах по утрам подносить!
Не умолкая ни на секунду, Утюг виртуозно собирал тяжёлый шестиствольный револьвер с массивной рукояткой, отделанной чёрным деревом. Щёлкнув скобой, он переломил его надвое и потянулся к патронам, лежавшим в шкатулке на другом конце стола. Но Смородин был начеку.
– Не так быстро! – остановил он Утюга, снова приподняв шпагу на уровень шеи. – Стефан, забери у него эту игрушку.
– Не доверяешь? – искоса стрельнул глазами Димитрий.
– Не доверяю, – согласился Смородин.
– Занятная вещица! – повертел со всех сторон револьвер боцман. – Флагман Михай, я похожую у русского советника видел. Только та поменьше была, и ствол короче. А патроны сюда вставлять?
– Туда, – кивнул Миша, заметив, как умело Стефан вставил блестящие гильзы в барабан и лихо лязгнул запорной скобой. – На меня не направляй.
– А чтобы стрельнуть, сюда нажать?
– Убери! – приказал Смородин.
– Тебе больше нравится иметь дело с этими придурками? – ухмыльнулся Утюг. – Жаль, но дело твоё. Уговаривать не буду. Отдам я тебе за пацана награду и проваливайте куда хотите. Обещаю, что ловить вас не стану и вообще забуду, что даже когда-то видел. А тебе, Миша, я так скажу – ты дурак, каких и свет не видывал. Пойми, они ведь нам кто? – театрально развёл в стороны руки палач. – Они нам никто! Мы можем их брать и продавать конфедератам, и тут же перепродавать конфедератов альянсу. Согласись, что мы ведь с тобой в их мире – всё равно что встретившиеся на чужбине родственники, и должны друг друга держаться! Я здесь дольше чем ты, и отвечаю за то что говорю. Ты тоже поумнеешь, да меня уже рядом не будет. Потому что предлагаю я только один раз! Откажешься – знать не знаю!
– Где мальчишка? А то ты мне начинаешь надоедать своими прожектами. Отдай, и я тоже обещаю, что отпущу тебя живым.
– Ладно, – разочарованно вздохнул Утюг. – И ты меня начинаешь утомлять. Видать, и вправду не поладим. Но знай, хорошо, что я его первым нашёл. Поговаривают, что на него Двакула глаз положил.
– Кто? – Мише показалось, что он ослышался.
– Что, сразу укушенная шея представилась? Не тот. Но тоже мутный тип. Что-то вроде их мессии. Какую-то свою религию придумал и мутит народ в собственной секте. Где-то в горах прячутся. Здесь вообще недоумков хватает….
– Мне плевать на мессию. Ты слышал, что я от тебя требую?
– Слышал, – неохотно осёкся палач. – Сдвинь кровать, там мешок с талерами. Отсыпай сколько хочешь, забирай и проваливай.
– Где Александр?! – выкрикнул Смородин, чувствуя, что его терпение начинает иссякать, и отчего-то появилось твёрдое желание наколоть Утюга на шпагу.
– А ты жаден, фраерок! Неужели мало? Да ты знаешь, что это такое – десять тысяч талеров?!
– Где наследник?! У тебя осталась одна секунда!
Неожиданно лоб Димитрия пересекла глубокая морщина умственной деятельности, и, вдруг прозрев, он потрясённо сел на стул.
– Подожди, подожди… – казалось, палач впал в ступор. – Так ты хочешь сказать, что спасаешь его не за деньги, а потому что дал слово? А я ведь сразу не понял, что ты там про привычки плёл!
– Где он?
Вдруг за дверью, в коридоре, послышались шаги. Кто-то торопился, спотыкаясь и наталкиваясь в темноте на углы.
– Ваша вельможность, вы где? – послышался сдавленный шёпот.
Затем неизвестный увидел пробивающийся в щель свет свечи и уверенно выкрикнул:
– Ваша вельможность, это я, Дэвид! Меня за вами послали!
Он широко распахнул дверь, едва не прибив спрятавшегося Стефана, и вбежал в комнату.
– Вельможный Димитрий, хорунжий сказал, что он уже вас заждался, а потому отплывают. Ждать вас будут на том берегу, где оставили лошадей.
Палач не проронил ни слова и, вперившись мрачным взглядом в лицо Дэвида, пытался заставить его замолчать. Это ему удалось, и тогда он медленно перевёл взгляд за его спину, на спрятавшихся за дверью боцмана со Смородиным. Дэвид его понял и инстинктивно подался в сторону, потянувшись к болтавшемуся на поясе ножу. Вытащить его он не успел. Размахнувшись, Стефан обрушил револьвер палача на кудрявый в буклях затылок, и Дэвид рухнул, как подрубленный дуб.