Аэронавт
Шрифт:
– Ты его знаешь? – удивился староста.
– Да. Это флагман Михай, – равнодушно пожал плечами Ларион. – Когда-то он, как и я, служил командэру Юлиусу. Затем он его предал. Убей его, Чубук, иначе он убьёт тебя, как сделал это с генералом.
– Ты – флагман? – лицо старосты перекосила гримаса недоверия. Отступив на шаг, он окинул Смородина внимательным взглядом. – Ничего не пойму! Флагман – мастеровой?
– Ларион, о чём ты говоришь? – выкрикнул Миша, проигнорировав удивлённого старосту. – Это командэр отправил нас на верную гибель! Мы с самого начала были обречены! Это он нас всех предал! И ты готов предать нашего товарища за горсть серебра! История знает такие предательства, и чем они заканчивались? Подумай над этим!
– Из награды
– Не в этот раз! – попятился Смородин и кивнул на направившего в грудь Чубуку пневморужьё Стефана. – Даже думать забудь – он не промахнётся! Мы сейчас уйдём, но сначала скажи мне, – Миша указал за спину старосты на красную крышу. – У тебя, Чубук, красивый дом, наверное, дорогой?
– Самый дорогой на весь запад княжества! – надменно ответил староста. – Мне завидовал даже градоначальник Пливины! А что, зависть берёт?
– Я рад, что ты им так гордишься. Ещё один вопрос, и мы с моим другом уходим. Тех талеров, что ты получишь за мальчишку, тебе хватит построить новый дом?
– О чём ты?
– Я развалю его до фундамента, а затем мы с тобой поговорим снова. Но тогда, я тебе обещаю, от твоей спеси не останется и следа. Идём, Стефан, теперь слово за нами, и оно будет крепким.
Не дав растерянному старосте прийти в себя, Смородин гордо двинулся по улице, не оборачиваясь, но прислушиваясь и ожидая криков погони. Однако позади стояла тишина. Лишь пролаяла за забором встревоженная собака, да шарахнулись в стороны купающиеся в пыли куры. Уверенная, шокирующая наглость обезоруживает лучше любого оружия. И сейчас Миша убедился в этом ещё раз. Только уже оказавшись в лесу, он шумно и облегчённо выдохнул.
– Первую серию мы выиграли, теперь черёд за второй. Придётся нам, Стефан, сегодня побегать вверх-вниз! Ты уж потерпи.
– Что ты удумал, Михай? Со старостой ты говорил так, будто у тебя за спиной стоял строй гвардейцев! А я, сказать по совести, изрядно струхнул.
– Зачем нам гвардейцы, Стефан, если у нас есть самолёт?
– Это та хлипкая телега с крыльями? Как же ты собрался им вытащить князя из подвала старосты, если у него там двери дубовые да замки кованые?
– Не переживай! Он его нам сам выведет, да ещё и пылинки будет стряхивать. Много бомб, я так думаю, не понадобится. Страху напустить хватит и десятка.
– А-а! – вдруг сообразил боцман. – Ты сбросишь ему на крышу бомбы? Как с дирижабля?
– Не я, а мы с тобой.
Боцман застыл на месте.
– Я в твою телегу не полезу! Вот хоть режь меня – будь у неё даже крылья Святого Серафима, а всё равно не полезу!
– Большие бомбы не бери, чтобы до подвала не пробили. Пошумим, да окна старосте вынесем – этого хватит. Он труслив и жаден, так что с этим проблем не будет. Отдаст Сашка, никуда не денется.
– Михай, я высоты боюсь!
– Бояться её не нужно, а уважать не помешает. Без тебя мне не обойтись. Так что быть тебе, Стефан, героем. Зато в старости будет что внукам рассказывать.
– С тобой я до внуков не доживу.
Понурившись и шагая следом будто на заклание, боцман брёл, боясь отстать от Смородина и потерять в зарослях его спину.
– Если уж ты князя не побоялся на твоём самолете возить, – начал он уговаривать сам себя, неожиданно смирившись с неизбежным, – то может не такой он и страшный? А, флагман Михай? Я говорю, аэроплан твой надёжный?
Не дождавшись ответа, Стефан громко застонал:
– Я с тобой, Михай, уже столько натерпелся, что хуже мне не было даже тогда, когда от венгров в ущелье прятался и с голодухи траву ел. Если бы не ты, я бы никогда на дирижабль не попал и не мёрз бы в горах. А теперь вот ещё и на аэроплане твоём летай!
– Если бы не я, ты бы уже превратился в навоз! Так что не хнычь и неси бомбы.
Взобравшись на гребень, Миша подтолкнул боцмана к бараку, а сам пошёл готовить самолёт.
Втиснувшись между тонких перегородок кабины аэроплана, Стефан привязался и неистово крестился на протяжении всего взлёта, пока внизу не замелькали верхушки сосен. Дальше боцман вцепился пальцами в распорки, зажмурил глаза и попытался закричать, но это у него никак не получалось, и, словно высунувшийся в окно автомобиля бульдог, он ловил набегающий воздух раздувающимися на ветру щеками. Миша не удержался от улыбки, затем бросил взгляд вниз, высматривая в показавшихся домах Дубровки красную крышу дома старосты. Преуспев в выпячивании собственной значимости, Чубук постарался на славу, сделав свой дом прекрасным ориентиром и с улицы, и из-под облаков. Его огромный двор, по площади превосходивший десяток соседских, казался зелёным подносом, в центре которого красным яблоком красовалась крыша с острыми шпилями. Ошибиться здесь было невозможно, и, похлопав боцмана по спине, Миша приказал сворачивать с бомб предохранительные стаканы. Переведя аэроплан в пологое пикирование, он смотрел на приближающееся подворье с увеличивающимися в размерах каштанами у ворот и паутиной рыжих дорожек поперёк зелёных грядок. Рядом с домом, задрав головы, за ними наблюдали гайдуки со старостой.
Уже слегка осмелевший и освоившийся на качающемся сиденье аэроплана Стефан расставил в стороны руки, сжимая в каждой по увесистой бомбе. Не долетая до линии забора добрую сотню метров упреждения, Миша вновь хлопнул боцмана по спине, и тот послушно разжал пальцы. Скользнув на пятидесятиметровой высоте над крышей, аэроплан взвыл двигателем и, накренившись, пошёл на второй заход. Но даже сквозь шипение винта и свист ветра в ушах снизу донеслись два звонких удара взрывов. Когда дом Чубука снова показался впереди по курсу, ни гайдуков, ни старосты во дворе уже не было. В небо потянулся белый дым от вспыхнувшего за домом стога сена, и зияла чёрным бельмом на зелёном лугу дымящаяся воронка. Второй заход оказался куда точнее. Обернувшись и проследив за тёмными точками бомб, боцман вдруг подпрыгнул, едва не вывалившись через борт кабины. Он радостно пригрозил вниз кулаком, напрочь позабыв былые страхи и нетерпеливо ёрзал, ожидая новой атаки. Сделав плавный разворот, Миша понял причину его радости. В черепичной крыше зияла метровая дыра с повалившейся набок дымоходной трубой. Увлёкшись, Стефан свешивался то с одного боку, то с другого, отслеживая каждую выброшенную бомбу, и на каждый взрыв отзывался азартным победным возгласом. Но, в очередной раз пошарив под ногами, он разочарованно показал Смородину пустые руки, и уже порядком уставший от маневрирования у близкой земли Миша потянул в набор высоты, направив аэроплан на базу.
Едва винт за спиной замер и заскользившие по снегу лыжи остановились у дверей мастерской, как боцман выпрыгнул из кабины и побежал в барак.
– Ты куда?! – крикнул удивлённый Смородин.
– За бомбами!
– Хватит! – засмеялся Миша. – А то ты так сделаешь Чубука бездомным бродягой. Он хоть и порядочная сволочь, но сам понимаешь – зима на носу. А мы с тобой не изверги.
– Никогда не думал, что бросать бомбы так занятно. Веселей даже, чем когда свиноматка опорос в двенадцать поросят приносит! Флагман Михай, а давай как князя спасём, ещё к венграм слетаем?! У нас вон сколько ещё бомб в погребе. Всем хватит!