Аэропорт. КДП
Шрифт:
Ба-ба-бамм… Ба-ба-бамм…
Ну, наконец-то. Начал работать пулемёт. Всего две кротких очереди и валится ещё один из вражеских солдат. Всё напряжение, что было, сразу отступает, когда Саблин слышит знакомый звук пулемёта. Теперь и врагам уже не так спокойно шагается. Сейчас они начнут падать, отлёживаться, вставать и двигаться перебежками, лежать постреливать. И офицеру придётся их пинками поднимать. Так будет продолжаться до тех пор, пока они не заткнут наш пулемёт. То не говори: хорошо у казака на душе в бою, когда работает пулемёт.
В секторе обороны Саблин «крабов» не видел. Он, тщательно целясь, расстрелял целый пенал
Он уже передёрнул затвор, взведя ударный механизм, как в пятидесяти метрах правее, в трёх метрах от земли, вырос белый шар. Чтобы избежать травм слухового аппарата, электроника штатно вырубила внешние микрофоны, стало очень тихо. Так тихо, что слышно как работает вентиляция в маске. Граната противника, целились в пулемёт. Недолёт метров десять. Когда компьютер включил микрофоны, бой продолжался, а вот пулемёт молчал.
«Быстро они нас заткнули».– Подумал Саблин, всё-таки надеясь, что ни пулемет, ни пулемётчики серьёзно не пострадали.
Он вскинул дробовик, и успел сделать всего один выстрел, разнёс на куски «краба» что бежал прямо на него. И…
Удар, монитор стал белым, так что пришлось жмуриться даже. И снова тишина, снова электроника выключила микрофоны. Его опрокинуло, он потерял дробовик. Чтобы понять, что происходит, он открыл забрало, хотя нужно было немного подождать. А над ним пламя, горит воздух. Длинные языки вместе с чёрным дымом, завиваясь и закручиваясь, улетают в небо. Ему в забрало сыпется песок. И темно. Воздух горячий – не вздохнуть. Заработала электроника. Он закрыл забрало. Отдышался, звон в ушах оказывается у него стоял. Стал отступать. Теперь, главное, найти оружие. Где может быть его дробовик? Саблин шарит по дну траншеи, видно плохо, нужно протереть камеры. Протёр, стало немногим лучше. Падает песок сверху. Всё как в песчаном буране. Наконец, нащупал он своё оружие. И тут хлопок. Знакомый до боли.
Любой пластун знает этот звук ещё с учебки. Так разрывается простая противопехотная мина. Он вскакивает к брустверу, и видит как четыре, нет, пять, крабов подбежали к его окопу совсем близко, один уже добежал до мин, и ещё один приближается к его минам.
Он стреляет и стреляет. Торопится. Ещё и жаканы вставил, вместо картечи, промахивается два раза. Магазин пуст. И один из «крабов» добегает до его очередной мины. Хлопок. И ещё одной мины нет. Жалко, хоть ори. Он спешит, заряжает дробовик. И кое- как, опять промахиваясь и вбивая картечь в песок, всё-таки добивает всех «крабов», что успели близко подобраться.
Заработал коммутатор:
– Раненые, раненые есть?– Доносится до него голос взводного.
Он не знает, Саблин, на ходу загоняя новые патроны в пенал, идёт по траншее, туда, где были Карачевский и Чагылысов. Там взрывом смело бруствер. Это у них так рвануло, что даже Акиму не поздоровилось. Он находит их обоих, завалены песком, начинает откапывать. Сам то и дело, выглядывая из окопа. «Крабов» слава Богу, нет, но вот в семидесяти метрах от траншеи расположились три китайца. Лежат, не встают. Видно, боятся идти дальше, боятся мин. Ждут следующую волну «крабов». А уж потом встанут, пойдут, можно в этом не сомневаться.
– Раненые есть?– В какой раз повторяет взводный.
– Есть,– отвечает Саблин быстро раскапывая товарища.
– Я не ранен,– слышится хриплый голос Карачевского,– прибило волной малость, системы перегружались.
Саблин вытаскивает его из кучи песка, у Карачевского сгорели камеры на шлеме, одна так вовсе оплавилась, Аким тут же достаёт свою, меняет ему её, чтобы хоть чуть-чуть он видел. Уже хотел взяться за снайпера, а тот уже сам вылезает из кучи песка. И тут же начинает копать вокруг себя:
– Винтовка, винтовка где, моя?
У него тоже, кажется, камеры сгорели.
Но у Саблина осталось всего одна, последнюю отдавать нельзя по уставу. Да это и не нужно, Петя сам себе меняет камеры.
– Живы?– Кричит прапорщик.
– Вроде,– отвечает ему Саблин.
– Опытные люди,– с упрёком говорит Михеенко,– сколько раз говорено, в бою в кучи не собираться, чтобы одной гранатой двоих не накрывало, а они всё тоже… И, главное, снайпер туда же лезет…
Ему уже никто не отвечает. Аким быстро вернулся в свой угол траншеи. Его сейчас волновали те китайцы, что завалились в семидесяти метрах от его окопа. Слава Богу, пулемет снова работает. И слышатся слова гранатомётчиков:
– Граната на столе.
– Есть.
Значит всё, пока, идет, как положено. Он вернулся к себе, и сразу занялся китайцами. Стал выцеливать самого ближнего. Тот прячется за щитом. А ещё двое за ним, чуть подальше. И все не просто лежат, они пострелять желают, и всё попасть норовят. Пониматься и идти вперёд у них желания нет. Но и отползать они не собираются. Саблин делает три выстрела навскидку, чтобы попугать, чтобы с прицела их сбить, заставить спрятаться за щиты. И замирает на секунду, целится, как следует. Если первые выстрелы поднимали песок вокруг врагов, то последний он укладывает не хуже снайпера. Точно, чуть выше среза щита, прямо в камеры шлема. Отлично выстрелил, учитывая, что стрелял картечью с семидесяти метров, сел в траншею заражать дробовик. Пусть картечь не сломала китайцу шлем, всё равно, получить в голову гроздь картечи, это так же, как получить по шлему кувалдой со всего размаху. Уж мало не покажется ему.
А бой разгорался всё яростнее, всё чаще у траншей рвались тяжелые гранаты, а гранты из подствольников залетали в окопы и взрывались совсем рядом. Всё чаще и точнее били в брустверы окопов пулемёты китайцев. Так хорошо били, что уже поднимать голову над окопом казакам было опасно. Сюда, в угол траншеи пулемёты из-за скалы не доставали. И поэтому Саблин бил и бил из дробовика по залёгшим китайцам. Они как могли, отвечали, но не поднимались в атаку. Ждали.
– Сто процентов, они ждут новую волну «крабов»,– говорил Володька Карачевский, заряжая дробовик.
Аким тоже был в этом уверен. А Петя Чагылысов сидел на дне окопа и пытался наладить свою винтовку. Взрывом ей сорвало камеру. Вырвало с проводами, он достал из ранца новую. Сидел, крутил, что-то там в ней отвёрткой. А Саблин всё стрелял. Он думал, что чем больше врагов выведет из строя, чем больше нанесёт им поломок и травм, тем меньше их встанет в атаку, когда придёт время. И теперь он загонял в пенал жаканы. У них меньше масса, чем у картечи, но зато ими легче работать на дистанции, и предельность выше, и разлёт отсутствует.