Аэропорт
Шрифт:
Трое остальных бойцов, тянувших руки к горелке, кивали головами. С «людоедской» математикой не поспоришь.
— А зачем ему тогда Донбасс? — спросил боец лет сорока с косым шрамом через всю левую щеку, который был заметен даже через въевшуюся копоть. — Из-за угля, что ли?
— На фига ему твой уголь, у него газа — завались, — сказал Скерцо, доставая из продуктового мешка коробочку с чаями и выбирая пакетик. — Ему Донбасс нужен, как дымовая завеса. Пободаемся в Донбассе, пободаемся, глядишь, через годик-полтора какой-никакой мирок заключим. А про Крым вроде как забыли. Поезд ушел. Гудбай, Америка. Главное, чтобы не было войны, вакаримас ка? [157]
157
Понимаешь? (япон.)
— Андрей,
— Нет, я разведен, — ответил Андрей, бывший электрик из Днепра (так все называли Днепропетровск), а теперь старшина-разведчик с позывным «Электрик». — Эту Юлю никогда не забуду. Вот многие друг друга спрашивают, за что, мол, воюем. Вот я лично знаю, за что или за кого. За Юлю.
— Тимошенко, что ли? — спросил Панас, и все сидевшие вокруг «костра», включая Алексея и самого Электрика, рассмеялись.
— Да нет, конечно, — продолжил свой рассказ Электрик. — Юле этой сейчас лет пять, а было четыре. В Славном это было. Приехали мы туда в прошлом сентябре. Заняли оборону. Нарыли себе окопов, блиндажей... начали знакомиться с местным населением. Я подобрал на улице молоденькую кошку. Одного глаза не было, второй подгнивал. Я ей заваривал чистотел и этим раствором и чайными пакетиками промывал глазик. Сейчас кошка уже воспитывает своих котят. Но у меня была помощница! Маленькая девочка Юля четырех лет. Она приходила каждое утро в шесть часов. Говорила, кто рано встает, тому Бог дает! И помогала мне лечить кошку. Кормила нас виноградом, пирожками и козьим молоком. Один раз в шесть сорок пять нас с Сигнального начали обстреливать стодвадцатые [158] . Мы вчетвером — кошка, Юля, я и пулеметчик — несколько часов отсиживались в блиндаже. Несмотря на испуг, кошка и малышка заснули. После обстрела я их, спящих, и передал маме, с рук на руки. А до этого маму во время обстрела ребята перехватили и засунули в другой блиндаж. Она бежала за дочкой. Рыдала там весь обстрел, вырваться пыталась. Через два дня Юля с кошкой и мамой уехали. С тех пор у меня на прикладе вырезано «Юля». На память. Так вот.
158
Минометы 120 мм.
Все молчали. У Алексея подкатил к горлу комок, глаза стали влажными. Вспомнился их с Ксюшей кот Вася. Сибиряк. Восемнадцать лет прожил с ними. Умница был исключительный. Всех мышей на даче переловил. Шерсть густая, голубая, а на груди белая манишка, и носочки белые на всех четырех лапах. Придет утром и тихонечко лапкой с втянутыми коготками — хвать его по лицу. Алексей притворится спящим. Тогда он к Ксюше. И тоже лапкой — бах по щеке. Несильно так. Она проснется и скажет: «Зайчик ты мой серенький, дай лапку». Он сидит, не дает. Она опять попросит. Он вытянет лапку, будто одолжение делает, а она возьмет ее рукой и поднимется легко и воздушно, будто Вася ее поднял. И пойдет кормить его. А он урчит так, что весь дом трясется...
А теперь ни Васи, ни Ксюши. Одна война и этот Аэропорт проклятый. Сколько народу вокруг тебя, Алеша, поубивало, а ты живехонький, ни одной царапинки. Не забыл, зачем приехал сюда? — Не забыл. Просто привык уже и хочу узнать, чем все кончится. — А разве сейчас не знаешь, что всех убьют? — Знаю, но буду с ними до конца. Если повезет... — Повезет? А другого слова у тебя нет?
Такой внутренний диалог несколько отвлек Алексея от общего разговора, а тем временем Панас рассказывал свою историю из мира животных.
— ...в Песках начался минометный
— А нам собака в Водяном таскала кур и зайцев, — радостно сообщил Светик, счастливый тем, что у него тоже есть военное воспоминание о животных. — Овчар, такой здоровенный. Все звали его Барон. Хозяева его, может, уехали, когда обстрелы начались, может, бросили, может, забрать не успели, может, убило их, не знаю, только Барон прибился к нам. И кто ему такое имя дал, мы не знали, но он откликался. Такой пес был умный. Каждое утро приносил нам откуда-то то курицу, то зайца. Мы ему за это тушенку из сухпайка отдавали. Бывало, просыпаешься в окопе, а над бруствером уже башка Барона торчит. С зайцем в зубах. С курами все понятно, но как и где он зайцев ловил, никто не знает! Он так и погиб, когда курицу нам нес. Прямое попадание. Две мины одна за другой. Ни от него, ни от курицы той ничего не осталось.
159
Минометы 82 мм.
Все опять приумолкли. И вдруг одновременно подняли головы. Услышали жалобное мяуканье котенка. Не может быть! Откуда он здесь? Но слышали все, а не кто-то один, значит, не показалось. Переглянулись, прислушались. Мяуканье доносилось из дальней части оранжевого зала, над которой как раз и находилась та самая секция, занятая сепарами и отделенная стеной от киборгов на втором этаже.
Алексей поднялся на ноги. Навел телевик 70–200 на звук и увидел маленького черного пушистого котенка, копошившегося на каких-то обломках. Котенок продолжал жалобно мяукать и как-то неестественно трясти лапкой.
— Пойду, принесу его, — Светик вскочил, перекинув автомат через плечо.
— Погоди-и-и, погоди-ка, — наводя камеру, медленно протянул Алексей. — Что за...?
У котенка к лапке была привязана леска, которая шла наверх к дыре в потолке размером метр на полтора. Леска светилась в тех местах, где на нее попадали слабые лучи света из проломов в стенах и выбитых окон.
— Так, мужики. Это ловушка, — уверенно произнес, наконец, Алексей, словно доктор, ставящий окончательный диагноз. — Я этот фокус в Афгане видел. Там один талиб двух морпехов таким образом завалил со второго этажа.
В 2001 году в Мазари-Шарифе, на севере Афганистана, содержащиеся в тюрьме талибы устроили бунт, завладели оружием, была настоящая бойня. В конце концов американские морпехи их всех положили. Но было жарко, хорошо запомнил Алексей.
Сейчас тоже было бы жарко, если бы не было так холодно.
— Так, Светик, Панас, Людоед, Скерцо, мухой хватайте «мухи», — коротко и тихо приказал Электрик. — Подойдем к дыре метров на десять и по моей команде пи...данем по этой заманухе сразу с пяти сторон. Все понятно?
— Плюс, плюс, — ответил за всех Панас, и впятером они бросились к подоконнику, под которым лежали гранатометы.
Подошли, будто в замедленном кун-фу. Особенно органично это получалось у Скерцо. Он был без каски, и косичка на затылке делала его похожим на ниндзя. «Нет, скорее на черепашку-ниндзя», — не успел подумать Алексей, как Электрик дал команду, и все пятеро почти одновременно выстрелили из «мух» по отверстию в потолке.
Взрывы, дым, пыль... На полу лежал мертвый переломанный стрелок, весь в черном. Рядом валялась снайперская винтовка СВД. Котенка погребла упавшая потолочная плита с торчащими из нее обломанными концами арматуры.