Aeternum bellum (бесконечная война)
Шрифт:
– Хорошо, – тихо произнёс он, – я буду осторожен, Рудольф.
Виттельсбах оказался прав. Майдель больше не собирал Совет, отдавая приказы непосредственно перед операциями. Количество жертв Морсатра множилось, а Конрад был бессилен предотвратить убийства и разрушения. Это угнетало чародея, постоянно находившегося в подавленном состоянии. Однажды, услышав, что Вольф отправил злодействовать очередной отряд, Конрад субвертировал вслед. Использовав заклинание преображения, Виттельсбах вступил в бой, и впоследствии не единожды
Слухи об этом дошли до иллюминаса, сразу догадавшегося, кто скрывается под маской неизвестного. Вызвав Виттельсбаха, Лёвенштайн, едва не плача, потребовал, чтобы тот прекратил самодеятельность. Но маг упрямился.
– Если я не могу добывать сведения для филиев, то должен поддерживать их иначе, – твердил он.
– А ты не подумал, что Майдель рано или поздно догадается, чем после объявления боевой тревоги занимается его советник? – настаивал старик.
– Пусть.
Виттельсбах не сдавался.
– Тогда я примкну к «Филии луцис» открыто.
– И организация потеряет своего человека в «Серви ноктис».
Скрепя сердце, Конрад согласился с Лёвенштайном: шпионов, настолько приближенных к дуксу, у светлых больше не было. И, пока Виттельсбаху не нашли замену, рисковать, действительно, не стоило. С великой досадой чародей отказался от участия в уличных боях.
Впрочем, обстоятельства складывались не так уж плохо. Успокоившись, Морсатр снова обратился к Совету, и всё вернулось на круги своя. Чтобы обезопасить агента, иллюминас игнорировал незначительные акции тёмных, сосредоточившись на крупных и опасных. Конрад тоже оставался настороже, и филиям удавалось блокировать действия сервиноктисов без особых потерь. Aeternum bellum была в разгаре.
Глава 11
В один из дней, следующих за вышеописанными событиями, Конрад проснулся с мыслью, что сегодня его ждут неприятные обязанности. Ах, да, международная конференция у Майделя. Виттельсбах поморщился. Даже обычный ежегодный сбор сервиноктисов Морсатр не мог не назвать броским словцом. Отправляться в Эренфельз Конраду не хотелось, но «Филии луцис» нуждалась в информации. Вздохнув, маг начал собираться.
В гостиной замка было непривычно шумно: здесь звучал многоязычный хор голосов. На мгновение Конрад замер в дверях, оценивая обстановку. Справа, оживлённо жестикулируя, беседовали трое итальянцев, слева слышался французский прононс, а в отдалении разговоры сливались в неясный гул. Прикрыв глаза, колдун перестроился на невербальное восприятие. Тотчас он стал разбирать отдельные фразы, а потом звуки чужих языков и вовсе сошли на нет.
Когда маг шагнул через порог, все взгляды устремились на него. Волшебники, мимо которых он проходил, кланялись кто с почтением, кто с подобострастием, и это вызывало у Виттельсбаха раздражение. Ему не нравилось излишнее внимание, но, будучи правой рукой Морсатра, он не мог его не привлекать. Не стоило сбрасывать со счетов и то, что маг, как бы сам равнодушно не относился к этому факту, являлся отпрыском королевского рода, а в зале присутствовали и те, кого он ранее встречал на светских приёмах.
И тут Виттельсбаху показалось, что он слышит с давних времён запомнившийся голос. Так и есть. У противоположной стены Конрад увидел Оболенского оживлённо беседующего с красивой колдуньей.
– Анатоль! – сделав шаг в его сторону, позвал маг.
Русский повернулся, и глаза его расширились.
– Конрад! – радостно воскликнул он.
Мужчины обнялись. Если бы это происходило в человеческом сообществе, немедленно защёлкали бы затворы фотоаппаратов, заморгали бы вспышки, и посыпались вопросы. Но здесь ничего похожего не случилось. Вежливо поглазев с минуту на встречу старых знакомых, маги вернулись к своим делам. А обрадованные друзья вышли в коридор.
– Я слышал, что в паре с именем дукса упоминают имя Виттельсбаха, но предполагал, что это кто-нибудь из твоих родственников. Ведь во время нашей давней встречи ты был настроен против «Серви ноктис» и всего, с нею связанного.
– Я по-прежнему думаю так же, но, поверь, находясь здесь, я приношу больше пользы, чем если бы оставался вне политики.
– Не сомневаюсь.
Оболенский рассматривал Конрада. Не удивительно, что он не узнал мага: тот выглядел совершенно иначе, чем в юности.
– Прости, если я вмешиваюсь не в своё дело, но, похоже, жизнь не слишком тебя радовала.
– Неужели это так бросается в глаза? – серьёзно спросил Виттельсбах.
– Тот, кто не знал тебя прежде, наверное, не заметит, но мы давно знакомы и много лет не встречались. И я вижу значительные перемены.
– Ты прав, последнее время судьба меня не баловала. А самое ужасное, что к плохому я уже начал привыкать.
Русский внимательно посмотрел на друга, но вызнавать подробности не стал. Вместо этого он поинтересовался:
– Как тебе нравится то, что творится? Эта политика…
– Политика изощрённых зверств, Анатоль, борьба за мировое господство. Я открыто выступаю против, но Вольфа ничьё мнение не интересует.
– Ты зовёшь Морсатра по имени? Я слышал, это наказуемо.
– Попытался бы он меня покарать. Ведь я до сих пор сильнее него, – невесело улыбнулся Виттельсбах.
Вздохнув, Оболенский перевёл разговор на другое.
– Конрад, ты знаком с иллюминасом?
– Давно.
– Не мог бы ты при случае меня представить. Aeternum bellum требует, чтобы мы находились в гуще событий, и я готов сражаться, но не в рядах «Серви ноктис».
– Собираешься присоединиться к «Филии луцис»?
Виттельсбах помолчал.
– Кроме баталий, есть ещё один способ бороться с темнотой, – неуверенно начал он, – выполняя работу, которой занят я.
Анатолий вопросительно взглянул на собеседника и внезапно понял.
– Ты агент? – шёпотом спросил он.
Тот кивнул. Глаза Оболенского вспыхнули восхищением, и он протянул руку. Виттельсбах крепко сжал её.
– Я представлю тебя Лёвенштайну, – негромко сказал Конрад, – сегодня же.