Афанасий Никитин. Время сильных людей

Кириллов Кирилл Евгеньевич

— А черт их знает. Наверное, промысел разбойный, а может, просто торговать ходили в Орду или с поручением каким. Возвращались, увидели нашу зарубу с татарами местными, да и решили случаем воспользоваться.

— Выходит, татаре нас травили, а кайтаки поймали?! — хлопнул себя по колену Хитрован и засмеялся. — В засаде, значит, сидели, пока мы друг друга грызли, а потом, когда оба ослабли, из-за косы-то и выскочили… Ой, не могу! — Купец смеялся, по-козлиному тряся бороденкой и дергаясь всем телом.

— Сложно как у них все.

Тут Большая Орда, там Ногайская, тут кайтаки, там команы. Чуть оступился, в соседнее княжество ногой попал, — молвил кто-то из племянников.

— А у нас что, по-другому? Ростов, Ярославль, Москва, Тверь — как одеяло лоскутное, все поделено, и за черту ступить не моги, прибьют. А народ-то один, — возразил Андрей.

— Тебе в Эфиопию надо, — опять засмеялся Хитрован, но уже потише. — Там все на одно лицо, черные, как сажей вымазанные, и просто-о-о-ор. Жарко только до невозможности.

— Не отвлекайтесь, православные, — вернул их к действительности Афанасий. — Что решаем? В Шемаху идти?

— Там и посол есть, Василий Панин. Самим Иваном Васильевичем отправленный. Пусть он за нас пред Ширван-шахом стоит, за товар наш да за друзей плененных похлопочет, — добавил Михаил. — Для того и поставлен.

— Так он же московский, — котом зашипел Хитрован.

— То да, московский, — кивнул Михаил. — Да только мы ему должны милее быть, чем басурмане.

— Должны-то должны, да как на деле сложится? — покачал головой Андрей. — С Москвой нонеча не все так просто.

— Как бы ни сложилось, терять уже нечего, — вздохнул Афанасий.

— Это вам, босякам, терять нечего, — возразил Хитрован. — В долг живете. А у некоторых в Твери еще товар остался, деньги и хозяйство в порядке. Есть за что поберечься.

— Ну, а ты, Андрей, что скажешь? — спросил Афанасий.

— Мне б тоже уже на печку, кости старые греть. Только начали мы путь вместе, вместе его и заканчивать. Давайте пойдем до Шемахи, поговорим с Василием, челом Фарруху Йасару ударим. Поможет он нам товара вызволить хоть часть — продадим и вернемся в Тверь. Нет — так попросим у Хитрована в долг на дорогу обратную. Все равно отсюда до столицы ширванской ближе, чем до дому. Да не куксись ты, Хитрован, свои ж люди — вернемся, отдадим.

— А как пойдем? — спросил Хитрован, делая вид, что предложение Андрея его нисколько не расстроило. — Сушей али водою?

— Сушей трудно, горы скоро начнутся. Чтоб их перевалить, время нужно, да еда, да вещи теплые, а на нас только рубахи, считай. Днем еще ничего, а ночами померзнем, — ответил Михаил, который, как оказалось, хорошо знал эти края.

— Корабля дожидаться будем?

— Если кто из наших уцелел, — взял слово Андрей, — весть о том, что шалят под Хаджи-Тарханом, уже разнеслась по округе. А даже если не уцелел, все равно разнеслась. Вынесло на берег обломки да тела мертвые. Такое не спрячешь. Значит, суда отстаиваться будут, в караван собираться большой, чтоб

отпор можно было дать в случае чего.

— Ден семь проваландаемся, не меньше, — согласился Хитрован. — Да и возьмут ли на борт за спасибо? Денег-то кот наплакал.

— Вот если б лодку… — предложил Михаил. — Десятивесельную, например. Все сядем да подналяжем дружно. Нас не то что лодки, галера — и та не догонит. На такой и в море выйти можно. Если в виду берега держаться и вдаль не отплывать…

— Ишь размечтался, — бросил Хитрован. — Где ты такую посудину возьмешь?

— Тут люд хоть и кочевой, а к реке близко живет, и море рядом. Если по берегу пошукать, наверняка такую отыщем, — пробормотал Михаил.

— А кто тебе ее даст? — сварливо поинтересовался купец.

— А кого я спрашивать буду? Срежу, и все дела.

— Как бы голову не срезали за такое озорство, — вздохнул Андрей.

— Семи смертям не бывать, одной не миновать. Да и все веселее, чем причитания тут ваши слушать. Пойду на поиски, пока рассвет не пришел. — Михаил вскочил, поправил на боку чудом сохранившуюся саблю и начал карабкаться на склон.

— Погоди, я с тобой! — воскликнул Афанасий, спешно натягивая ссохшиеся до хруста сапоги.

— Надо оно тебе? — спросил Михаил, уже возвышаясь над краем лощины.

— Ты со мной в деревню за товаром пошел, теперь я тебя одного не отпущу.

— Они пушечку мою любимую умыкнули, как было не пойти? — улыбнулся Михаил, помогая другу выбраться из лощины.

— Куда пойдем-то — вниз по течению али вверх?

— Да тут куда ни пойди, везде земли татарские. Лодку днем с огнем не сыскать. Боюсь, мы сегодня весь их флот, какой был, до самого моря перетопили.

— И поделом.

Михаил кивнул, соглашаясь.

— Так пойдем-то куда? — снова спросил Афанасий.

— А давай вверх? По течению спускаться легче, ежели лодку найдем.

Друзья повернули в нужную сторону и пошли шагом бывалых ходоков, держа спины ровно, согнув руки в локтях и ступая вначале на пятку, затем перенося вес на носок. Под ноги они не глядели, зная, что чутье само пронесет мимо ям и колдобин, а вот если глядеть, свалишься неминуемо. Любой, кто попробовал бы идти с ними рядом, в едином ритме, скоро отстал бы и задохнулся, корчась от колющей боли в правом боку, но некому было составить им компанию. Берег был пуст и безжизнен.

— Слушай, Афоня, — Михаил нарушил затянувшееся молчание. — Эвон уже сколько отмахали, а жилья нет как нет.

— Ну? — откликнулся тот, сохраняя ровность дыхания.

— Ты не помнишь, мы мимо деревень каких не проплывали?

— Нет, — ответил Афанасий.

— Что нет? Не проплывали или не помнишь? — спросил Михаил и остановился.

— И то и другое нет, — ответил тот, поворачиваясь к другу. — А ты отчего дерганый такой? Гнетет тебя что?

— Не гнетет, с чего ты взял, передряги эти просто… Устал.