Афанасий Никитин. Время сильных людей
Шрифт:
— Ну, значится, так было дело, — начал он. — Пришли мы с Волги в караване посла Василия Панина. Слыхали о таком?
— Ты нам зубы-то не заговаривай. — Голос старосты обрел деревянную жесткость. — Говори, откуда богатство.
— Богатство-то? — вздохнул Афанасий. — Ну, богатство-то, значится, это самое…
Лицо старосты придвинулось к лицу купца. А он только того и ждал.
Кулак Афанасия, змеей вынырнув снизу, врезался в щетинистый подбородок. Замаха в нем большого не было, но старосту подбросило на полсажени
Вскочив на ноги, купец успел схватиться за длинную палку с черпаком на конце, коей попытался отоварить его один из нападающих. Дернул ее, разворачивая вокруг себя. Отпустил. Нападающий скрылся во тьме вместе с оружием. Еще одного он встретил ударом ребром ладони по шее, срубив, как тонкую березку, а последнего, самого чахлого, сгреб за шею и чуть придушил. Не до смерти, а чтоб не мешался.
Староста, однако, оказался крепким мужиком. Пошатываясь и мотая головой, чтоб разогнать звон в ушах, он поднялся на ноги. Достал из-за пазухи длинный кинжал и пошел на Афанасия.
Купец присмотрелся. Держал оружие староста неуверенно, крепко обхватив пальцами рукоять, широко размахивал им в разные стороны, временами оставаясь почти беззащитным.
— Не надо лучше этого, — предупредил его купец.
— Да я тебя сейчас на ремни порежу, — прохрипел в ответ староста.
Афанасий вздохнул, шагнул вперед и, уловив момент, когда тот слишком далеко отвел кинжал, перехватил его запястье левой рукой, а правой звонко щелкнул по скуле, метя повыше, чтоб не вывернуть челюсть.
Староста обмяк, кинжал звякнул о камень. Положив руку старосте на горло, Афанасий развернул его так, чтоб закрыться им от начинающих подниматься с земли старателей.
— Все, мужики, порезвились и будя, — сказал он, слегка придавив горло старосты.
Тот пришел в себя, закашлялся, выпучив глаза.
— Если дернетесь, я сначала ему шею сверну, потом остальным. Ну-ка подтверди. — Он тряхнул старосту так, что у того ноги оторвались от земли.
— Не двигаться никому, — прохрипел староста.
Старатели замерли, кто где стоял.
— Вот и славно, — пробормотал Афанасий. — Я вам зла чинить не хочу, но если придется… — Он снова красноречиво встряхнул старосту, окончательно поникшего и смирившегося с поражением.
— Теперь давайте вытряхивайте из-за пазух все, что у меня стибрили, и суйте обратно в мешок.
Старатели нехотя полезли под накидки, доставая браслеты, цепочки и пудреницы, кидая их обратно в шахскую наволочку.
— Вот и хорошо, — одобрил Афанасий. — Да все, все доставайте. У меня сочтено. Хоть одного камешка недосчитаюсь… — Он нажал на шею старосты, тот захрипел
Несколько старателей поспешно куда-то отбежали и вернулись с мелочью, которую надеялись утаить.
— Ну, что сказать? — покачал головой Афанасий. — Содержимое мешка вы видели, таиться смысла нет, потому предлагаю сделку. Вы доводите меня до ближайшего города на побережье. Какой он тут?
— Баке, — ответил ему нестройный хор голосов.
— Дня полтора ходу, — добавил кто-то.
— Да. До Баке. Помогаете вместе с конем сесть на корабль, идущий за пределы шахства. Это, кстати, куда?
— Это в Чапакчур надо. В Иранские земли, других городов больших в округе нет, и корабельщики туда не плавают. А дальше только Хорасан.
— Ясно. С Хорасаном пока повременим. Значит, в Чапакчур. А на берегу даю вам денег из шахского богатства. Ясно?
— Всех-то зачем брать? — удивился один из старателей. — Возьми одного или двоих. А доберешься, так с ним на месте расплатишься. Они вернутся — поделим.
— А вы уверены, что он вернется, не захочет вас обмануть? — удивился такому предложению Афанасий.
— Родственники мы все, братья, дядья, племянники, свояки да кумовья. Своих у нас не обманывают.
— О как! Что ж, согласен. Пойдешь? — спросил он, наклонившись к уху старосты.
— Пойду, — прохрипел тот в ответ. — Если отпустишь, а то идти некому будет.
— Извини. — Афанасий чуть ослабил хватку, но до конца не отпустил. — Только, чур, все ножи да кинжалы тут оставить.
— Да ты что, сдурел, мил человек: как же в пустыне без ножа? — удивился тот, что предложил сократить число участников похода.
— Палку возьмет потяжелее, — ответил Афанасий. — Иначе не выйдет у нас с вами сделка. Я-то так и так до берега доберусь и по нему к Баке выйду, а вы без золота останетесь.
— Ладно, — согласился староста. — Один с тобой пойду и нож здесь оставлю.
— Что, пойдем али рассвета дождемся? — спросил Афанасий.
— А чего его дожидаться? Много светлее не станет, — ответил освобожденный наконец староста, потирая горло. — А священные огни путь укажут яснее, чем днем.
— Тогда двинули, — сказал Афанасий. — Что ж, не поминайте лихом и простите, если кого зашиб ненароком, — поклонился он старателям, но не слишком низко, так, чтоб видеть их руки.
Добытчики нефти неопределенно закивали: пустяки, мол, с кем не бывает.
Староста подобрал с земли свой кинжал с насечкой арабской вязью по рукоятке, бережно передал его говорливому старателю, видимо следующему по старшинству. Взял палку-черпалку, открутил от нее черпак и крутанул в руке пару раз для пробы. Остался не очень доволен, но смолчал. Афанасий подумал было попросить напоить коня, но понял, что ни за какие деньги в этих мертвых краях воды не найдет. Вода — это жизнь, а мертвецам золото ни к чему.