Афера в Брунее
Шрифт:
– Остановись! Остановись! Я хочу тебя...
Сэнборн не закончил фразы. Сочетание рук на ее грудях и этой плоти, которая страстно желала ее, привело его к оргазму. Чувствуя себя на десять лет моложе, он с диким криком освободился, давя на прекрасное и хрупкое тело молодой китаянки. С обвившимися вокруг его спины ногами, Пэгги с по-прежнему невинным видом приняла его до последней капли.
Когда он отстранился, она незаметно скрылась в ванной комнате, оставив Сэнборна отходить от своего восхитительного оргазма.
Когда, снова накрасившись, она появилась вновь, Сэнборн уже принял достойный вид. Колыхание ее бедер было такое чувственное, что он опять захотел ее. Она это прочла в его взгляде и обратилась к нему с обезоруживающей улыбкой.
– Идите. Я встречусь с вами внизу на паркинге.
Сэнборн слегка коснулся ее губ, думая про себя, что у него еще, возможно, будет время воспользоваться ими в Лимбанге: малайские самолеты часто опаздывали. Он вышел из номера, чуть не сбив с ног крошечную горничную-сингапурку, которая сообщнически улыбнулась ему. Сэнборн уже неоднократно покупал ее расположение.
Вестибюль был по-прежнему пустым. Делая улицы необитаемыми, над Бандар-Сери-Бегаваном шел проливной дождь. С огромным зонтом в руках, портье поспешил проводить Сэнборна до его «рейнджровера». С оглушительным шумом дождь барабанил по крыше. Расположенному на границе южного и северного муссонов, Брунею часто доставалось от них обоих... Дождь шел почти круглый год...
Вместе с машиной американец укрылся на стороне «Шератона», прямо напротив наружной пожарной лестницы, так, чтобы его не было видно от главного входа.
Спустя десять минут на площадке шестого этажа появилась Пэгги с дамской сумочкой и «Гастон де Лагранжем» в руках. Вновь обуреваемый желанием, Сэнборн полюбовался сквозь завесу дождя ее длинными ногами, открытыми сверхкороткой юбкой.
Он вышел, чтобы открыть дверцу. Игриво улыбаясь, китаянка уселась рядом с ним.
– У нас в Китае говорят, что дождь приносит счастье.
Сэнборн уже поехал по Сунгай Кьянггчу – большому проходящему мимо «Шератона» проспекту. Немного дальше он повернул налево, чтобы выехать на Джалан Тутонг. Под дождем Бандар-Сери-Бегаван с малопривлекательными официальными зданиями и с влажной растительностью казался еще более унылым. Маленький тропический провинциальный город.
Держа очень прямо свою голову, Пэгги, казалось, превратилась в статую. Сэнборн положил руку на ее голое бедро и оставил ее там. От прикосновения к ее коже у него пошли мурашки по телу. До сих пор все шло хорошо. Он надеялся, что никто не видел, как китаянка выходила из «Шератона». Слева от него показался золотой купол мечети дворца Нурал Имана – странного полуазиатского-полуарабского сооружения, высившегося на вершине холма к северу от реки Бруней и окруженного зеленой лужайкой. Султан почти никогда из него не выходил. Там также размещались два основных министерства: обороны и внутренних дел. Два пестро разодетых охранника дежурили перед позолоченными решетками этого тропического Диснейлэнда.
Сэнборн посмотрел на часы.
– Через полчаса мы будем в Лумапасе, – сказал он. – И если все пойдет хорошо, через два часа – в Лимбанге.
По прямой до Лумапаса было всего с десяток километров. Но чтобы до него добраться, надо было спуститься к юго-западу вдоль реки Бруней, которая на самом деле представляла собой морской пролив, не имеющий ни одного моста. Довольно значительный крюк.
Брунейское государство состояло из двух анклавов, между которыми вклинивался край Саравака – малайской провинции с небольшим городом Лимбангом на берегу одного из многочисленных проливов, омывающих северную часть Борнео. Несмотря на свои миллиарды долларов, султану Брунея никак не удавалось купить у Малайзии этот небольшой кусок джунглей, который позволил бы ему иметь цельную страну...
Снова пошел дождь, и Сэнборн включил дворники. Он был несколько обеспокоен. В Лимбанг вела плохая, сильно размокшая и труднопроходимая дорога. Надо было также преодолеть два брода. Четыре ведущих колеса «рейнджровера» не были лишними... Жилье попадалось все реже и постепенно уступало место джунглям, стоящим по обе стороны дороги, которую иногда пересекало рисовое поле. Спустя двадцать минут он был в Масине, где повернул налево. Движение становилось все менее оживленным, так как эта дорога вела в тупик. Огромные черные тучи, казалось, были готовы обрушить свой груз на зеленеющую листву. Было жарко, как в сауне.
Через четверть часа они подъехали к маленькой деревушке, стоящей вокруг единственной прямолинейной улицы.
Дождь немного утих. Сэнборн поехал медленнее. На краю деревни асфальтированное шоссе внезапно кончалось и уступало месте узкой и ухабистой дороге. Никакого шлагбаума или особого знака, и тем не менее это была граница между Брунеем и Малайзией. Американец остановился и включил кулачковую передачу. Семеня под дождем, их обогнал крестьянин с канистрой бензина на плече. Малайцы и жители пограничной зоны делали свои покупки в Брунее, где бензин стоил гораздо дешевле.
Перед ними была Малайзия. Между ананасовыми полями и несколькими деревянными домишками на сваях дорога углублялась в джунгли.
– Едем! – сказал Сэнборн.
Пэгги непроизвольно вскрикнула, когда «рейнджровер» заехал в огромную выбоину, в которой мог бы поместиться маленький слоненок. Мотор завывал. Щедро открывая свои бедра, китаянка каталась на сиденье. Сэнборн подумал, что раз они оказались в джунглях, он всегда может сделать небольшой привал...
– Через час будем в Лимбанге.
Если только дожди не сделали непроходимыми оба брода... Теперь, когда он позволил себе эту затею, Сэнборн был немного обеспокоен. Попытка вывезти из страны гостью двора – в случае возникновения проблем – грозила ему хорошеньким дипломатическим инцидентом и концом карьеры в ЦРУ... Он спешил вернуться.
Дорога перед ними, казалось, растворялась в непроходимом тропическом лесу с пышно разросшейся растительностью. Около миллиона квадратных километров джунглей... По краям было немного цивилизации. Им встретилось несколько небольших ананасовых полей. Они обогнали трех малайцев с согнутыми под дождем плечами, толкающими тяжело нагруженные велосипеды. Они увидели еще несколько стоящих на сваях домов, а затем дорогу поглотили джунгли.