Афера
Шрифт:
Вернувшись в комнату, я присоединяюсь к Тоби, проскальзывая за его спину на диван.
— Знаешь, я тут подумал, — говорит он.
— О чем же?
— Может, я смогу тебе помочь?
— В чем?
— Ну, в твоих делах.
— В моих делах? — переспрашиваю я. Я так ошарашен этим предложением, что ничего умнее придумать не могу.
Сыну кажется, я не понимаю, о чем идет речь. Он пытается объяснить:
— Я про твою аферу. Я могу тебе пригодиться.
Я мотаю головой.
— Но ты же… — показываю я на гипс. — У тебя же перелом.
— У меня костыли
Я снова мотаю головой.
— Видишь ли, Тоби, я все затеял ради того, чтобы защитить тебя, — объясняю я. — Чтобы вытащить тебя из беды.
— Правда?
— И я не хочу втягивать тебя в это. Ведь все еще может… закончиться не лучшим образом.
— Ты же просил ту женщину помочь тебе. Красивую такую. — Он имеет в виду Джесс.
— Она мой друг.
— А я нет?
— Ты мой сын.
Впервые за вечер он поворачивается ко мне лицом.
— Пап, ты жизнью своей рискуешь ради меня. Ты даже не знаешь, как много это для меня значит.
— Ты же мой сын, — повторяю я.
— Так позволь мне помочь тебе. Раз ты затеял все ради меня, так разреши мне поучаствовать. Я уже взрослый человек, пусть ты и отказываешься в это верить. Я в состоянии принимать взвешенные решения.
— Тоби, если события начнут развиваться не по плану…
— Тогда мы пойдем ко дну. Я понимаю. Но мы хотя бы пойдем ко дну вместе. Отец вместе с сыном. Разве не так должно быть?
«Нет, — хочу ответить я. — Должно быть совсем иначе. Отец должен оберегать сына. Сын должен перешагнуть через отца, чтобы продолжить свой путь. И оставить отца за спиной».
Но я эгоист. Я предвкушаю, как покажу Тоби тот мир, который так долго от него скрывал. Я не думал, что мне когда-нибудь представится такой шанс, но его просьба развязывает руки моим мечтам, и меня вдруг обуревает желание показать сыну все: как проходят недели подготовки, с какой тщательностью и мастерством продумывается план. Тоби так долго видел во мне неудачника, которого посадили в тюрьму, который лишь тем и славен, что обчистил толстяков из западных штатов. Теперь у меня есть возможность показать ему, кто я на самом деле. Доказать, что я профессионал, который не один год — а то и всю жизнь — оттачивал свое мастерство.
— Тоби, не стоит тебе вмешиваться, — нерешительно возражаю я.
Но мы оба знаем: наш спор похож на поединок рестлеров по телевизору. Настоящим боем тут и не пахнет. Как и накачанный блондин с натертой маслом грудью, Тоби выигрывает схватку еще до того, как вступает на ринг.
19
Утром в четверг я сажусь на хвост Эду Напье. Я еду за ним на своей «хонде», держась метрах в двадцати. Я слежу за ним всю неделю, так что мы теперь закадычные друзья. Словно ревнивый супруг, я в точности выяснил его расписание, разузнал обо всех его грешках. Каждый день он просыпается в шесть утра и выезжает из своего особняка через северные ворота, успевая при этом перекинуться парой слов с охранником, похожим на бывшего игрока в регби. На бульваре Скайлайн Напье выходит из машины. У него пятикилометровая пробежка. Домой он возвращается в шесть тридцать. Какое-то время его не видно — видимо, принимает душ. В восемь Напье выезжает через главные ворота на вишневом кабриолете «мерседес» последней модели. Он едет завтракать в ресторан. Я за ним слежу четыре дня, и за это время только один раз Напье не совмещал завтрак с деловой встречей.
Вот что мне видно сквозь огромное окно ресторана: напротив Напье сидят двое молодых людей с ноутбуком и показывают ему презентацию в Пауэрпойнте. Они страшно нервничают, даже боятся притронуться к завтраку. Напье же довольно жует блинчики, пока ребята жмут на клавишу «Пробел», переходя к очередному слайду. И каждый раз они пристально глядят на Эда, пытаясь прочитать его мысли. Переходить ли к следующему слайду? Рассказать еще про этот? Продолжить сразу со следующего раздела? Быстрее? Медленнее?
Если у вас когда-нибудь появится возможность представить свою идею Эду Напье, то послушайте моего совета: не мешкайте.
У Напье, как у непоседливого юнца, все всегда написано на лице. Как правило, это скука. В общем, ребята расписывают будущее своей компании — которая, ясное дело, станет второй «Майкрософт», — а у Напье начинают слипаться глаза. Жует он все медленнее. Тело обмякает.
Но ребята этого не замечают. Они все говорят и говорят. Про Интернет, про IP-адреса, про порталы и сетевые шлюзы, пока наконец не приносят счет. Напье хватает его и прощается.
После ресторана Напье едет в офис, невысокое здание близ пристани Редвуд-сити. Он оставляет машину на подземной стоянке и исчезает из поля моего зрения на три часа, которые он, наверное, проводит за микрофоном, и его голос раздается по всему офису сводя с ума секретарей.
Ровно в двенадцать, как по расписанию, он идет на парковку, садится в «мерседес» и мчится обедать. Любимый ресторан: «Зиббибо» в Пало-Альто. Средняя продолжительность обеда: два часа. Предпочитаемый напиток: французское вино «Сансер».
За обедом еще больше встреч. Видимо, большинство собеседников — подхалимы-журналисты, поскольку каждое его слово они записывают в блокнот, а некоторые приходят с фотоаппаратом. Однако я особо отмечаю разговор с одной юной рыжеволосой особой, которая вряд ли училась журналистике. Сомневаюсь, что миссис Напье узнает об этой беседе.
После обеда рабочий день Напье, как правило, заканчивается. Он либо возвращается домой, либо едет в гольф-клуб «Менло», где после матча пьет на веранде коктейли.
Тяжелой такую жизнь не назовешь. Да и в трудоголизме его тоже заподозрить трудно. Но будь у меня на счете пара миллиардов, я бы вряд ли работал больше. Да что там, я бы вообще вряд ли работал.
Сейчас восемь утра, я сажусь на хвост вишневому кабриолету, выезжающему из ворот. Он поворачивает налево, и у меня не остается сомнений, куда Напье сегодня поедет завтракать. Я достаю мобильный телефон и набираю номер Джесс. Она уже там, ждет прихода Напье.
Джессика поднимает трубку после первого же гудка.