Афера
Шрифт:
Вообще, вся эта затея отдает явным идиотизмом. Если его здесь поймают, объяснить свое появление в кабинете будет трудно, а то и невозможно. Скорее всего, он потеряет и работу, и пять миллионов. И ради чего? Ради того, чтобы разобраться в своих дурацких, ни на чем не основанных подозрениях. Не лучше ли смыться отсюда, да побыстрее? Фэлкон обежал взглядом кабинет. Не получится. Слишком далеко он зашел. Назад пути уже нет.
Фэлкон направился к старому металлическому столу. Что он, собственно, рассчитывает здесь найти?
Он вытащил деревянную коробку и водрузил ее на крышку стола. Выглядела коробка при слабом свете фонаря совсем древней, края обтесались и были склеены на быструю руку. Сверху лежала золотая пластинка с выгравированными на ней инициалами ДЧЧ – наверняка принадлежит Чеймберсу, решил Фэлкон. Коробка была заперта на висячий замок. Отыскав в тумбочке за столом большой степлер, Фэлкон перевернул коробку вверх дном и с силой рванул замок. Крышка сразу откинулась. Фэлкон пригляделся к содержимому коробки и вытащил четыре конторские папки.
На первой было написано – «Семерка». Фэлкон затаил дыхание. «Семерка» – это тайное общество, возникшее в стенах Гарвардского университета. Из всех университетских тайных обществ это – старейшее, самое влиятельное и самое уважаемое. Фэлкон читал о нем еще в школьной библиотеке – о его немыслимо щедрых дарах университету, о его истории, о том, насколько оно законспирировано. На протяжении целых двух лет Фэлкон каждый день видел цифру 7, намалеванную белым на стене экономического факультета.
Чувствуя, как бешено колотится сердце, он вынул папку из коробки. Внутри оказался всего-навсего лист бумаги, а на нем имена с десятизначным номером напротив каждого. Фэлкона бросило в жар, когда он увидел первое имя – Грэнвилл Уинтроп. Тут же были и Чеймберс, и Борман, и Уэнделл Смит – имя президента резервного банка штата Нью-Йорк, тоже хорошо известное Фэлкону. Боже всемогущий! Что все это означает? И тут Фэлкон вспомнил клеймо на руке у Бормана. «Семерка». Все ясно.
Фэлкон вгляделся в три последних, незнакомых ему имени в перечне, затем в десятизначные номера. Да это же телефоны! Точно! Фэлкон остановился на последнем, напротив имени Уильяма Резерфорда. Имя ничего не говорило ему, но номер казался очень знакомым.
Отложив папку, Фэлкон потянулся ко второй; на ней значилось – «ПМ – экология». В отличие от первой материалов тут было много, и Фэлкон начал быстро перелистывать их. Внимание его привлекла запись от руки на одной из страниц – «Дж. Кейс, Кроссинг-стрип-молл, 10/18». У Фэлкона расширились глаза.
Он направил свет фонаря на оставшиеся две папки. На них значилось соответственно «Недвижимость» и «Лоудстар». Так что же, черт возьми, попало ему в руки?
Внезапно дверь в кабинет распахнулась, и с потолка полился яркий свет.
– Не двигаться!
Фэлкон застыл, прикованный к полу направленным прямо на него дулом пистолета.
– Руки вверх, так чтобы их было видно! – Сжимая пистолет, охранник медленно вошел в кабинет.
От Фэлкона его отделял стол, и, перед тем как выполнить команду, тому удалось незаметно сбросить на ковер фонарик и перчатки. Надо же быть таким идиотом! Охранник пришел раньше времени, но ему следовало предусмотреть такую возможность. Должно быть, он увидел через окно свет фонаря.
– Слушайте, офицер, я тут работаю над одним документом, который понадобится мистеру Чеймберсу завтра утром. – Это не полицейский чин. Это ясно. Но пусть думает, что нарушитель относится к нему с почтением. Отсюда «офицер». – Вы ведь знаете, кто такой Девон Чеймберс? – Охранник холодно кивнул. – Вот и хорошо. А я работаю в «Винс» – компании, которая только что купила «Пенн-мар». Девон тоже оттуда. – Фэлкон попытался придать голосу строгость, но не чрезмерную. Он смотрел охраннику прямо в глаза.
– У нас нигде не записано, что кто-то собирается работать в здании ночью. Последний из тех, кто отмечался, вышел отсюда в семь сорок пять вечера. Сейчас в здании никого не должно быть.
– Слушайте, я...
– Тихо!
Фэлкон заметил, что охранник нервничает. Судя по всему, он впервые оказался в такой ситуации. Фэлкон посмотрел на дверь – нет ли поблизости второго охранника, – но никого не увидел. Если это обычный обход, то напарник стоит у машины и, ожидая товарища, покуривает сигарету. Но не пройдет и пары минут, как он поймет, что тот задерживается, и заподозрит неладное.
Фэлкон перевел взгляд на пояс охранника. Радио не видно, и это хорошо.
– Имя, пожалуйста.
– Что-что?
– Как вас зовут?
Фэлкон посмотрел на охранника. Свое настоящее имя раскрывать пока не время. «Фрэнк Скаддер» – ответ прозвучал быстро и уверенно.
– Хотя, мистер Скаддер, я и не думаю, что вам следовало бы шарить в кабинете мистера Чеймберса в такой час, готов предположить: если вы тот, за кого себя выдаете, все так и есть. Но вы должны оценить мою снисходительность.
– Разумеется. – Фэлкон покорно улыбнулся. Великое все же дело – опыт. Ничто с ним не сравнится. Ему очень не нравилось стоять под дулом пистолета, как и много лет назад, когда Бернстайн ворвался к нему в кабинет, размахивая у него перед носом оружием и хладнокровно расстрелял Фроуворта и Хадсона. Но, благодаря этому опыту, Фэлкон сейчас не впал в панику, сохранил спокойствие. Ему приходилось видеть взгляд безумца, которому все равно, кого он убивает. У этого человека взгляд не такой. Совсем не такой. Более того, Фэлкон не сомневался, что охраннику в любом случае хотелось бы избежать стрельбы.