Афера

Фрей Стивен

– За что, собственно?

– Вы сказали «должно быть», и я подумал, что он умер.

Кассандра немного помолчала.

– Нет, я отдала его приемным родителям. – Она пристально посмотрела на Фэлкона, словно пытаясь понять, не осуждает ли он ее, как многие из тех, кто узнавал этот маленький секрет. Но ничего подобного Кассандра не уловила.

Официант принес кофе, и, пока он расставлял блюдца, чашки и дымящийся кофейник, они молчали. Чувствуя, что его присутствие стесняет их, официант поспешно ретировался.

–

Итак, вы хотите узнать кое-что обо мне? – нарушил затянувшееся молчание Фэлкон. Почему-то ему казалось, что о себе Кассандра рассказала чистую правду, хотя бы для того, чтобы установить между ними атмосферу доверия. Да, он уверен, все так и есть, как она говорит. Он умел читать по лицам, и от него не ускользнуло, как скорбно сжались у нее губы при мысли о сыне, которого она столько лет не видела.

– Не надо меня жалеть, Эндрю. Все нормально. Девчонкой я сделала глупость. Но сейчас все уже давно прошло.

Фэлкон отмахнулся.

– Как можно жалеть человека, который за полчаса выигрывает три сотни? К тому же ведь, как я понимаю, мы не о вас, а обо мне собирались потолковать? – Фэлкон разлил кофе по чашкам. Кассандра только усмехнулась. – Ну, где ваш блокнот или что там у вас?

– Ну да, конечно, все вы думаете, что репортеры носят коричневые шляпы с широкими полями и таскают с собой блокнот, и если не кладут его перед собой, то вам как-то неуютно. Вроде журналист без блокнота – что психиатр без кушетки в кабинете. Господи, а я-то думала, вы не захотите, чтобы я записывала.

– Довольно! – Фэлкон поднял руки. – Родом я из Восточной Пенсильвании. Учился в тамошнем университете, потом на экономическом факультете Гарварда, откуда прямиком попал в инвестиционный банк «Уинтроп, Хокинс и К°». Ушел из банка...

– И занялся на пару с Ридом Бернстайном компьютерами, – прервала его Кассандра. – Это мне известно. И про банк – тоже. Более того, я могу проследить вашу биографию до второго курса Пенсильванского университета. Но вот что было до этого – темный лес. И все мои источники информации ничего не дают. Словно только тогда ваша жизнь и началась.

– Что ж, придется вам копнуть поглубже.

– А семья?

– Поступая в колледж, я уходил из дома навсегда.

– Почему?

– С отцом не поладили.

– Да мало ли восемнадцатилетних подростков не ладят с отцами?

– Мне нечего добавить.

– Стало быть, задачу мою вы облегчить не хотите?

– По-моему, для статьи, которую вы собираетесь написать, прошлое мое совсем не нужно. Читателям оно совершенно неинтересно.

– Да? А мне кажется, что, если написать о вас очерк, к вам потоком пойдут письма от женщин.

Фэлкон молча улыбнулся.

– Ну так как, услышу я что-нибудь? – спросила Кассандра.

– Знаете что, пошли в Центральный парк, прогуляемся. Я расскажу вам все, что вы захотите узнать про сделку с «Пенн-мар» и вообще про Уолл-стрит. Уверяю вас, отличная статья получится. Масса всяких подробностей, мало кому известных.

– Отлично, пошли, – улыбнулась Кассандра.

Фэлкон поднялся и протянул ей руку.

– А закончить интервью можно славным ужином.

Кассандра покачала головой.

– Ах, Эндрю, Эндрю, – вздохнула она.

– А что такое? – Выглядел он как мальчишка, застигнутый на том, что он украдкой тащит пирожное из вазочки.

– По-моему, вам пришла в голову мысль, что неплохо бы заняться межрасовым сексом.

– Ничего подобного!

– Впрочем, не важно, все равно у меня сегодня вечером любовное свидание.

– Ну так отмените его, со мной вам будет куда интереснее.

– Думаете? – прищурилась Кассандра.

– Уверен.

– Она бы очень удивилась, услышав это, – засмеялась Кассандра.

Глава 26

– Познакомьтесь, Эндрю Фэлкон – Генри Лэндон, президент «Пенн-мар кемиклз», – представил мужчин друг другу Чеймберс.

Фэлкон внимательно посмотрел на него. Старик выглядел гораздо лучше, чем при последней встрече в Нью-Йорке. На впалых щеках его появился румянец. Быть может, несколько дней на посту нового руководителя «Пенн-мар» и отсутствие стресса, связанного со всей этой сделкой, это именно то, что доктор прописал. Фэлкон все еще никак не мог понять, что же все-таки за болезнь у Чеймберса. Когда они вместе летели из Нью-Йорка, он спросил Барксдейла, но тот либо сам не знал, либо не захотел говорить.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Фэлкон почувствовал, что ладонь у нового знакомого потная. «И чего это малый так нервничает, – подумал он, – Чеймберс ведь уже неделю назад перебрался сюда».

– Рад познакомиться, мистер Фэлкон. Зовите меня Датч. – Дикция у Лэндона была отменная.

– Хорошо, Датч, как скажете. – На вид Фэлкон дал бы ему лет шестьдесят. Среднего роста, на макушке лысина, над поясом, удерживающим коричневые брюки из полиэстера, нависал животик. У Лэндона явно есть опыт работы в инженерных подразделениях компании. Собственно, биография его была Фэлкону известна – он и ежегодный отчет «Пенн-мар» читал, и на соответствующие сайты заходил. И все равно личное знакомство никаким чтением не заменишь.

На Лэндоне была желтая рубашка с короткими рукавами – катышки на воротнике указывали на то, что она не из чистой шерсти, синтетика. Пластмассовый футляр, выглядывающий из нагрудного кармана, набит разноцветными карандашами; в него же вложен и небольшой калькулятор. Очки у Лэндона с толстыми стеклами; на них виднелись пятна и следы перхоти. Физически он на вид очень хил, прямо божий одуванчик. Инженерная работа ему, судя по всему, впрок не пошла.

– А это Лекс Сотос, главный финансист компании.