Аферисты (Мутное дело)
Шрифт:
Сорокин все-таки выстрелил – в воздух. И сам взлетел туда же после резкого удара снизу в челюсть. К счастью, реакция его не подвела и он все-таки успел закрыться локтем. Это немного смягчило удар, но не позволило удержаться на ногах. Сорокин перелетел через дорожку и свалился на траву с противоположной стороны. Он был оглушен, но оружия из рук не выпустил.
Выручил его Крячко, который упал на спину преступника как леопард. Он вложил в этот прыжок всю свою силу, лихость и даже душу, понимая, что других козырей, кроме внезапности, у него
Крячко сразу же взял шею тяжеловеса в замок и прижался к нему сильнее, чем напуганный грозой ребенок прижимается к своей горячо любимой матери. Сопернику хватило бы малейшего зазора между ними, чтобы нанести сокрушительный удар. Теперь он ясно видел жирную складку на этой самой шее. Но сейчас ему было не до нее – нужно было думать, как уцелеть. «Где же вся братва? – думал Крячко, из последних сил удерживая бешено рвущегося из его объятий племенного быка. – Эта канитель долго ведь не протянется…»
Но уже очухался Сорокин. Он подскочил к борющимся и врезал рукояткой пистолета по стриженому затылку тяжеловеса. Врезал от души, мстя за недавнее унижение и панические мысли.
Тяжеловес хрюкнул и клюнул носом в землю. Движения его сделались плавными и неточными – будто он ворочался под водой. Крячко мгновенно воспользовался этим и завернул одну руку здоровяка за спину. Сорокин повис на другой. Через несколько секунд они защелкнули на его запястьях наручники.
Потом оба опустились на газон и, тяжело дыша, молча уставились на своего врага. Тот все еще дергался, пытаясь подняться, но с каждым разом все тише. Видимо, до него постепенно доходило, что борьба проиграна.
– Силен! – наконец сказал Крячко с уважением. – Настоящее родео получилось… Здорово он тебя?
– Есть немного, – не совсем внятно ответил Сорокин, у которого начинала опухать челюсть.
– Таких сразу отстреливать надо, – заметил Крячко. – Голыми руками тут махать бесполезно.
– Вот ребята и стреляли, – сказал Сорокин.
– Ребят я бы тоже… – мстительно заявил Крячко, оглядываясь.
Один из гаишников со смущенным выражением на лице вышел из-за деревьев и опустился рядом на корточки.
– Гриша там с Паниным возится, – объяснил он. – Панину здорово досталось. До сих пор в отключке. Я «Скорую» вызвал, его в больницу надо.
– Вас всех в больницу надо, – убежденно сказал Крячко. – В психическую. Вам что сказано было? Тир тут устроили!
– Так ушел бы! – не слишком уверенно ответил гаишник. – И потом, мы за Панина обиделись. Сгоряча, можно сказать.
– В церковь сходи, – посоветовал Крячко. – Свечку поставь. Бог тебя сегодня от увольнения из рядов уберег. И как ты никого не подстрелил – ума не приложу!
– А вы, смотрю, тут и сами справились? – льстиво сказал милиционер, переводя разговор в более приятное русло. – Вот ведь злобный какой гад попался!.. А где же товарищ полковник, который с вами был?
Крячко
– Ты, брат, займись пока этим, – сказал он, показывая на пленника. – Нужно его допросить. Ребята тебе помогут найти помещение, где его можно будет привести в чувство. А я пока Гурова поищу.
Глава 17
Гуров скорым шагом поднялся на крыльцо гостиницы, почти бегом вбежал в вестибюль. Уже на ходу достал из внутреннего кармана красную книжечку, помахал ею перед носом сразу заволновавшегося портье и отрывисто спросил:
– Где второй?
На лице портье нарисовалось искреннее недоумение, но в этот момент на улице бабахнуло. Потом еще раз. И наконец выстрелы посыпались, как горох из мешка. Гуров метнулся к окну, но потом махнул рукой и поймал портье за пиджак.
Тот оказался совсем не глуп и тут же изложил умозаключение, которое мигом родилось у него в голове:
– Я вас понял. Вы спрашиваете о том господине, который собирался съезжать? Он только что на минуточку вернулся к себе в номер. Что-то он там забыл, кажется.
– Уже нашел, – сквозь зубы пробормотал Гуров и быстро спросил портье: – Какой номер? Двести двенадцатый? Со второго этажа можно выйти другим ходом?
Сообразительный портье сопоставил в уме какие-то факты и озабоченно кивнул головой.
– Я вас понял, – сказал он преданно. – Черный ход у нас имеется, но тот господин не мог им воспользоваться, потому что тогда ему все равно нужно было бы пройти мимо меня. Если он все-таки задумал удрать, то мог это сделать через окно. Со второго этажа даже ребенок может выпрыгнуть.
– Стойте здесь! – приказал ему Гуров и побежал наверх.
Он ворвался в двести двенадцатый номер, напугав до смерти горничную, которая меняла белье.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросил Гуров.
Девушка молча, но энергично помотала головой. Гуров чертыхнулся и выскочил в коридор. Окно в конце коридора было распахнуто. Он подбежал к нему и перегнулся через подоконник. Выходило оно не к фасаду, а во внутренний дворик. Клумба под окном была заметно примята. «Что-то в последнее время нам все парашютисты попадаются, – подумал Гуров, взбираясь на подоконник и сигая вниз. – Хорошо, никто из знакомых не видит. Шестой десяток разменял, скажут, а ума не нажил».
Однако соблюдать приличия было просто некогда. Господин Игнатьев тоже умел сопоставлять факты, а уж интуиция у него была вообще на зависть. Гуров был уверен, что тот совсем не зря задержался в гостинице, отправив вперед водителя. Что-то подсказало ему об опасности. А может быть, он всегда так делал. Только вряд ли его выход раньше сопровождался таким салютом.
Гуров не стал даже ломать голову, что могло произойти на площади перед гостиницей. Что выросло, то выросло, решил он. Разбираться и давать нагоняй будем позже. Сейчас главное – нагнать Игнатьева. Далеко он уйти не мог.