Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Шрифт:
— Эй, подожди! — крикнул водитель.
Я остановился и оглянулся. Он семенил ко мне на своих коротеньких кривеньких ножках. Подбежал, протянул несколько купюр.
— Возьми сто тысяч. Может, поймаешь машину, за эти деньги тебя любой довезет.
Я бежал как марафонец на соревнованиях — посреди дороги. Любая встречная или попутная машина либо остановится рядом, либо собьет меня. Я стащил с руки часы и кинул их в сумку. Ничего не изменится от того, что я не буду знать время. Знание времени, увы, не замедляет и не ускоряет его течения. Цифры на его маленьком табло лишь
Даже если я опоздаю, придумывал я оправдание, не убьют же они Валери сразу! Не ради этого они брали ее в заложницы и увозили черт знает куда. Им нужна карточка. Они знают, что я принял условия, знают, что добраться ночью до Куляба непросто, и потому будут терпеливо ждать.
Я пробежал развилку, на которой было столь же пустынно, как и позади меня, как неожиданно увидел впереди, за строем тополей, длинный, похожий на коровник, сарай, над плоской крышей которого вился дымок. Рядом с ним, под выцветшим бледно-красным навесом, крутился у казана человек в белом фартуке, вокруг него паслись желтые псы. Чайхана!
Пробежав еще метров пятьдесят, я увидел на обочине, напротив чайханы, серую «Волгу».
Псы облаяли меня сразу, как только я появился в поле их зрения. Грязный, подслеповатый беспризорник ткнулся беззубой пастью мне в ноги, но после того, как я легким пинком в бок научил его вежливости, завилял тяжелым хвостом и заковылял к казану. Лай привлек внимание тех, кто был в чайхане. Повар, накрыв большой крышкой только что засыпанный рис, вытер руки тряпкой и уставился на меня. Грузный мужчина, появившийся в дверях, прикрикнул на собак и, продолжая жевать, рассматривал меня до тех пор, пока я не подошел к нему.
— Кто водитель «Волги»?
Грузный не ответил. То ли не понял по-русски, то ли не счел нужным отвечать странному незнакомцу, невесть откуда появившемуся здесь в такой ранний час. Я слегка потеснил его рукой, чтобы протиснуться между дверным косяком и его животом, и вошел внутрь. За единственным столом сидело человек пять, все смуглолицые, с настороженными взглядами, в одинаковых тюбетейках. Посмотрели на меня, замерли. В зале повисла тишина.
— Чья машина?
Никто не произнес ни слова. Двое снова склонились над тарелками, но я продолжал стоять в двух шагах от стола и не сводил с них глаз.
— А ты что — из милиции будешь? — спросил один из мужчин, еще более толстый, чем тот, который встретил меня на входе.
— Нет, не из милиции. Мне срочно надо в Куляб. Я хорошо заплачу.
Толстый нехотя поднялся из-за стола, подошел ко мне, взял за локоть и повел к дверям. Когда мы вышли на улицу, он негромко спросил:
— И чего ты так торопишься? Посиди, покушай плова… Сколько дашь?
Я полез в карман за купюрами, машинально вынул их вместе с зеленой «корочкой».
— Вот сто тысяч.
С толстым что-то случилось. Он смотрел не на купюры, а на «корочку», потом отступил на шаг, замотал головой:
— Нет, нет, я не могу. Я не поеду.
— Тебе мало этих денег?
— Не надо деньги, ничего не хочу, никуда не поеду! — Он махнул рукой и хотел уже повернуться к дверям чайханы, как я крепко схватил
— Послушай, Аллахом клянусь, не могу я сейчас в Куляб, у меня бензин на нуле, а мне еще за хозяином ехать, с меня голову оторвут! Подожди минуту, сейчас много машин сюда приедет…
Он думал, что в сумке у меня лежит оружие. Оказывается, здесь к этому уже привыкли.
Я затолкал купюры в его карман на рубашке.
— Это все же лучше, чем пуля, да? — спросил я, не вынимая руки из сумки. — Иди к машине и не оборачивайся.
Толстый покорно пошел к «Волге», поднимая ногами пыль. Я конвоировал его, спиной ощущая взгляды повара и человека, стоявшего у дверей. Толстый шел очень медленно, так, во всяком случае, мне казалось. Может быть, он тянул время, ожидая, что кто-нибудь бросится ему на помощь. У меня стала ныть спина от напряжения. Псина с гниющими глазами, подметая хвостом за собой пыль, подбежала к нам, ткнулась в ноги толстому. Тот вздрогнул, но я предупредил его движение:
— Не оборачиваться!
И быстро обернулся сам. Я увидел мелькнувшего в дверях чайханы повара с ножом и тряпкой в руках.
— Быстрее! — Я толкнул толстого в спину, и он почти побежал, переваливаясь из стороны в сторону, как часто делают грузные люди, заранее полез в карман за ключами, но я перехватил их, открыл дверцу сам, качнул сумкой, и водитель послушно сел за руль. Я рухнул на заднее сиденье и еще раз оглянулся. Из чайханы выходили люди, теснились у дверей, глядя на нас. Никто из них не пытался как-нибудь помешать мне.
Я кинул водителю ключи:
— Заводи, и поехали. Живо!
Только когда мы тронулись, я позволил себе глянуть на часы. Без двадцати пяти девять!
— Жми, дядя, как можно быстрее. И нигде не останавливайся. Довезешь до города — будешь цел.
Дядя добросовестно жал, машину не жалел, и мы подскакивали на ухабах, словно мчались на диком мустанге. Когда до Куляба осталось десять километров — это я узнал по дорожному знаку, — во мне вспыхнул слабый огонек надежды, что успею.
Перед самым въездом в город (без пяти девять!) водитель резко сбросил скорость, вполоборота повернул голову и сказал:
— Сейчас будет пост ГАИ. Там всех тормозят. Останавливаться будем или как?
— Если не остановимся, что будет?
— Станут стрелять из автоматов.
— Надо же, как серьезно… Придется, значит, остановиться.
Водитель кивнул, и как только впереди показалась стеклянная будка поста ГАИ, слишком добросовестно стал притормаживать, съезжать на обочину, изо всех сил пялясь на фигуру милиционера с автоматом на ремне, который еще не видел нас.
Я двинул толстого кулаком по спине, но было уже поздно. Гаишник не мог не обратить внимания на «Волгу», которая проплыла в метре от него со скоростью траурной процессии, и вяло махнул жезлом. Водитель, не в силах скрыть счастливой улыбки, ударил по тормозам, вытащил из «бардачка» права и выскочил из машины.