Афганские сказки и легенды
Шрифт:
– Когда ты приносишь еду, спрашивает тебя Талиб-джан обо мне или нет?
– Что ты! – отвечает служанка.- Нет, биби *, он никогда не поднимает головы от книги. Я ставлю перед ним блюдо и сама стою, пока ноги совсем занемеют, а приготовленная еда остынет. А он я стона не скажет. Потом поднимет голову, съест холодную пищу, а я возьму у него блюдо.
Гульбашра подумала: «Не иначе как он расстроен. Может быть, думает, что служанка по дороге ест его плов, а может, есть другая причина?» Еще она подумала: «Как бы он не ушел от меня!» На другую ночь она закуталась с ног до головы в черную чадру, вышла тайком и пришла в комнату Талиб-джана. Глядит,
Мулла Аббас опять не обратил на нее никакого внимания. Она запела снова:
Я стою перед тобой с цветком в руках. Или возьми у меня цветок, Или отпусти меня – я уйду.И снова он не отозвался, не поднял головы, не взглянул на нее, а продолжал читать. Потому что он говорил: «Пусть даже сама сюда придет, я не стану обращать на нее внимания». Тогда она наступила ногой на книгу и запела:
Подними голову от книги. Ты что ослеп? – Я стою на книге.Тогда лишь Талиб-джан поднял голову и спрятал книгу. Он спросил ее:
– Зачем ты пришла? Она говорит:
– Мне показалось, что ты чем-то недоволен. Служанка рассказала, что приносит тебе еду, а ты молчишь, ничего не говоришь и не спрашиваешь ничего обо мне, здорова ли я? И я решила помириться с тобой. Если я плохо поступила с тобой, попрошу у тебя прощения.
Талиб-джан ей сказал:
– Ты – моя душа, моя жизнь, мое сердце. Как могу я быть недовольным тобой? Однако ты в тот день мне сказала: «Как же ты станешь муллой, если глядишь в книгу, а на устах у тебя черные родинки возлюбленной». Вот с того дня я с особым усердием взялся за книгу. Сейчас я силой подавляю свое сердце, учусь, потому что говорю себе: «Не будь невеждой. Завтра и твоя любимая и все другие талибы * будут издеваться над тобой, что ты остался недоучкой. И люди будут говорить: „Он только и хотел, что накормить себя. Он был талиб своего желудка"».
Тогда Гульбашра стала хвалить его:
– Молодец! Ведь наши пуштунки гордятся учеными и воинственными людьми и любят их. Они питают отвращение к невежественным и трусливым мужчинам.
Короче говоря, они поговорили друг с другом и Гульбашра ушла от него; Талиб-джан остался у себя в комнате, книги читает…
Служанка, которой было поручено относить еду Талиб-джа-ну, очень ленилась. И вот госпожа рассердилась на нее, отругала и назначила вместо нее другую служанку. После этого первая служанка поклялась:
– Ей-богу, я этого так не оставлю. Любым способом тебе насолю. Ты меня так оскорбила. Вспомнишь еще меня!
Однажды вечером вторая служанка заболела и не могла нести еду. В эту ночь Талиб-джану не прислали еды, и он понял: что-то случилось. Он ничего не сказал, но очень расстроился. На другую ночь Гульбашре пришлось опять послать
– Как госпожа? Служанка ему отвечает:
– Что ты, бедняжка! Она сейчас, ей-богу, и не думает о тебе. Она завела себе человек двадцать других дружков. И о чем ты, бедный, думаешь? Эти вот остатки еды я сама решила принести тебе. Жалко мне стало, что он, бедный талиб, останется голодным.
От этих слов голова у Талиб-джана запылала, как в огне. Когда служанка ушла, он стал думать, чем он заслужил такую измену.
А Гульбашра, когда пришла служанка, тоже ее спросила:
– Как Талиб-джан? Он справлялся обо мне? А служанка в ответ:
– Госпожа! Если сказать тебе – ты расстроишься, а если не сказать -душа не на месте. Забудь его! Он, ей-богу, совсем о тебе не думает. Пришла я сегодня к нему, а там сидят разряженные девицы, тьфу! Перед ними стоит прекрасный плов и разные сласти. Еду, которую я принесла, он бросил вместе с чашкой. Чашка разбилась, вот я осколки собрала.
Гульбашра очень расстроилась и после этого перестала посылать ему еду. Жизнь стала Талиб-джану в тягость. Спустя несколько дней послал он Гульбашре письмо: «Эта служанка не лжет», В письме он еще написал:
В руке – бумага и ручка, Пишу о твоем коварстве и хочу плакать, Поклянись мне богом: Один ли я друг, сколько еще других? Поклянись мне богом: Правда ли это, ответь мне.Когда письмо попало к Гульбашре и она его прочитала, то, полная горя, написала такой ответ:
Я клянусь богом: Ты один друг, а еще у меня их двадцать. Уходи, уходи, поезжай в Декан, Пока вьются мои кудри, Я найду себе друга.Когда Талиб-джан прочитал ответ, в голове у него запылал огонь, земля поплыла из-под ног. И он сразу же решил: «Больше мне не подобает оставаться в этой мечети». Он отказался от этого места, с большим сожалением оставил мечеть и свою каморку и ушел. Уходя, он написал на бумаге такую песню и оставил это письмо в своей каморке:
Посреди деревни я плачу: Лейла прекратила со мной дружбу. Безумная любовь была между мной и тобой. Отчего она угасла? Сначала я надеялся на бога, потом на тебя. Ты оставила меня. И я плачу над своей судьбой. О боже, сделай так, чтобы оба сына сплетника умерли, Чтобы одного закапывали, а другой испускал дух. Я ни на кого не жалуюсь. Сама судьба посеяла эти мои горести, Во-первых, книга размягчила мое сердце, А во-вторых, моя любимая порвала со мной. Пусть пройдет двадцать, сто лет – Я не забуду то, что ты написала мне в ответ.