Афганский полигон
Шрифт:
Линда замолчала, переваривая услышанное. Роман тоже не горел желанием соревноваться с мотором. Все, что он считал нужным сообщить персонально Линде Эдвардс, он сообщил. Остальное пусть пока останется при нем. Раскрывать сейчас истинное лицо Смита он не хотел. Для начала надо посмотреть, как поведут себя англичане по возвращении, а потом решать, стоит ли делиться с ними информацией самого что ни на есть конфиденциального свойства.
Дорога заняла несколько часов. Ничего более нудного и утомительного нельзя было представить. Грузовики бесконечно долго тащились на подъемах и затем еще
«Купе», предоставленное пассажирам, помимо несомненных достоинств, имело массу недостатков. Все передвижения были ограничены площадью в два квадратных метра. Можно было либо стоять, либо сидеть, но никак не ходить. Видимости почти никакой – плывущие за грязным оконцем желтые скалы не в счет. Духота стояла нестерпимая. Роман хоть наладился лазить к заднему борту на перекуры. Линда и этого была лишена и молча ждала конца дороги, сжимая зубы всякий раз, когда грузовик делал очередной поворот на петлистой, как змея, дороге.
Фахим перестраховался изрядно. Будь Роман один, его отправили бы на кондиционированном «Лендровере», и он бы долетел до пункта назначения с ветерком. Но, поскольку он захотел таскать за собой английского офицера, который из «Лендровера» отлично запомнил бы дорогу до кишлака, будь добр, терпи.
Он, конечно, терпел и даже посмеивался, глядя на Эдвардс, но все же иногда и досадовал, что должен по ее милости трястись на горных афганских проселках.
Но всему на свете приходит конец. Пришел конец и их путешествию. Грузовик остановился, по борту застучали. В купе прибежал чумазый мальчуган, дернул Романа за штаны, показал в сторону выхода.
– Думаю, мы приехали, – сказал Роман, распрямляя ноющую поясницу. – Пойдемте, мисс Эдвардс.
Они пробрались мимо оживленно лопочущих что-то кочевников и слезли с грузовика. Караван сейчас же поехал дальше, а растерянные путешественники остались одни на пыльной, безлюдной дороге.
– Куда теперь? – неуверенно спросила Линда.
– Думаю, туда, – сказал Роман, разглядев в отдалении некое придорожное сооружение.
Сооружение оказалось блокпостом британских вооруженных сил. Оказалось, кочевники доставили их под самый Кандагар, убравшись на всякий случай от греха подальше, пока разбитые дорогой путешественники ковыляли к блокпосту.
Роман предоставил Линде объясняться со своими земляками, которые, увидев странную парочку, медленно бредущую по дороге, сначала схватились за автоматы, а потом за бока, не веря, что перед ними – капитан британской разведки.
Но Линда, натерпевшаяся от мужского шовинизма, в два счета навела порядок и по телефону, которые ей поспешил предоставить начальник блокпоста, потребовала у полковника Дэвиса немедленно выслать за ней бронетранспортер, а еще лучше – вертолет.
Отношение к ней из насмешливого сделалось заискивающе-почтительным, и ее наперебой принялись угощать чаем и печеньями. Линда чаю попила, хмуро наблюдая за рассевшимся в теньке Романом, но от каких-либо угощений наотрез отказалась.
Явно страдая от того, что на ней было это нелепое голубенькое платье, Линда все поглядывала на часы. Ждать пришлось недолго. Не прошло и двадцати минут после телефонного разговора, как в небе завыли винты вертолета. Он опустился на площадку возле дороги, из кабины выскочил капитан Гарди.
– Господи, Эдвардс, что это с вами? – не мог удержать он вполне понятного удивления.
– Сейчас не время для объяснений, капитан, – сухо сказала Эдвардс. – Летим на базу.
– Меня возьмете? – поинтересовался Роман.
– Разумеется, – отчеканила Эдвардс.
Роман залез в вертолет, преследуемый одной не слишком приятной мыслью. Он вдруг подумал, что напрасно возвращается на базу. В самом деле, что ему там делать? Информацией он поделился и мог бы с чистой совестью оставаться у Фахима. Тот переправил бы его в Кабул, в Кабуле он с помощью российского посольства связался бы с Дубининым и далее действовал бы согласно его указаниям. А так он только потеряет время, таскаясь следом за капитаном Эдвардс. Ну да, хотел доставить девушку в целости и сохранности. Все-таки столько вместе пережили. Спала вон на его плече, хлюпала, как девчонка. Он чувствовал как бы личную ответственность за нее.
Но теперь, когда он увидел, что перед ним прежняя капитан Эдвардс, сухая и собранная, как готовое к бою оружие, он понял, что сильно недооценил ее. Добралась бы она преотлично без его помощи. А он упустил шанс оказаться на шаг впереди британцев.
Но теперь что об этом думать? Они летели на базу, и что-либо исправлять было поздно.
– Жаль, мы не сфотографировались с вами на память, Линда, – сказал он сидевшей напротив него девушке.
Капитан Гарди заинтересованно повел головой. Как же, русский обращается к капитану Эдвардс по имени. И вообще, ведет себя с ней слишком фривольно. Что произошло между ними за эти двое суток?
– Не имею ни малейшего желания фотографироваться с вами, – холодно ответила Линда.
– Жаль, – сказал Роман. – Я буду скучать, вспоминая вас в этом платье.
Линда сверкнула глазами, но промолчала.
Романа сверканием глаз было не испугать. Но он понял другое: Линда никогда не простит ему того, что произошло в кяризах и в кишлаке Али-хана. И дело было не в погибших спецназовцах. Она не могла простить ему тот ужас, который ей довелось пережить. Ее бессонница сегодня на рассвете – не следствие ли того ужаса? А сколько еще таких бессонниц будет.
Внизу показалась территория базы. Вертолет пошел на посадку.
Когда он встал на колеса и двери кабины открылись, Роман увидел встречающих: полковника Дэвиса и двух незнакомых мужчин. Мужчины, одинаково заложив руки за спину, внимательно смотрели на выходящих из кабины пассажиров. Почему-то то, как они посмотрели на него, совсем не понравилось Роману.
Ясно, спецагенты пожаловали. И прикидывают, в кого первого вцепиться.
Красное лицо полковника Дэвиса стало бурым, когда он увидел одеяние Линды. Но, покосившись на бесстрастные лица агентов, он лишь сдержанно кивнул.