Афганский шторм (Операцию «Шторм» начать раньше…)
Шрифт:
— Ездил в город.
— Ах, в город… Ну, тогда звоните командующему и сами объяснитесь. Он давно ждет вашего звонка.
По сравнению с только что виденным и пережитым гнев начальства казался такой мелочью, что Рябченко с усмешкой поднял трубку ЗАС:
— Где вы были, товарищ полковник? — послышался раздраженный голос Сухорукова. — Почему вас не было в дивизии?
— Я был в городе, товарищ командующий.
— А разве я вам разрешал покидать расположение дивизии?
— Никак нет.
— Тогда
— С превеликим удовольствием, — уже в гудящую трубку ответил комдив.
Все было пусто и безразлично — в Москву так в Москву, разжалуют так разжалуют. Но видеть, а тем более участвовать в таком, о чем раньше можно было только прочесть в книгах, да и то не про нас…
Хлопнул полог палатки, качнулась от ветра мигающая лампочка.
— Что, командир, невесел? — с порога спросил Гуськов.
— Да так, думаю. С командующим вот поговорил, завтра вылетаю в Москву за новой должностью.
— Та а ак, — оглянувшись на Костылева, оценивающе протянул Гуськов. — Брось хандрить, тебе еще командовать людьми.
27 декабря 1979 года. 22 часа. Кабул.
— Абдуллаев, — окликнул старшего лейтенанта Халбаев, когда тот возвращался к уже полностью захваченному Дворцу от бронетранспортеров, увозивших последних раненых. — Рашид, возьми человек двадцать, две бээмдеш ки и… — Комбат указал на небольшой двухэтажный домик внизу горы, откуда слышались выстрелы.
— Что там?
— Узел связи. Засело человек десять. Осмотри внимательно сейфы, наводчики говорят, что там могут быть документы Амина.
— Есть, — улыбнулся и растворился в темноте старший лейтенант.
— Грач, Юра, со своим взводом ко мне, — послышался его голос уже издалека. Потом в общий шум влился рокот моторов еще двух БМД. Они выплеснули из себя лучи света, уперлись ими в ворота, загораживающие дорогу к узлу связи, и рванулись к цели. Хорошо воевать, когда все получается.
Навстречу нестройно ударили автоматные очереди, но их заглушил, перебил, подмял клекот крупнокалиберного пулемета. Первая БМД острой грудью отбросила сцепленные легким замочком створки ворот, нырнула в мертвую зону, под окна здания. Вторая замешкалась, остановилась, и из окон вновь ударили автоматы по сидевшим на броне «мусульманам».
Трассеры пошли дальше, вниз, как раз в то место, где расположился на случай поддержки батальон из Витебской дивизии.
— Ефрейтор Вдовин, — подзовет комбат, и через мгновение рядом с ним вырастет десантник с пулеметом Калашникова на плече. — Утихомирь ка, — кивнул на трассеры командир.
Считался лучшим пулеметчиком в батальоне Сашка Вдовин. Приладился, успокоился, и наконец дернулся в его руках пулемет, отыскивая в темноте цель.
Так оказался между двух огней Абдуллаев со своей группой. И упал первым, не успев застонать, рядовой Хусаиов. Бросившийся к нему на выручку рядовой Курбанов тоже словно споткнулся и со всего размаху упал рядом с погибшим. Глупо погибать, когда все ладится…
— Юра, Грач, заткни им глотку! — прокричал старший лейтенант, увидев, что замкомвзвода остался за воротами и лучше видит, откуда открыли по группе огонь.
Хорошо учили стрелять в «мусульманском» батальоне — в темноте, на звук, на пульсирующий у ствола оружия огонек. И после первой же очереди Юрки Грача упала на ребристое тело оружия голова его деревенского друга, лучшего снайпера парашютно десантного батальона ефрейтора
Вдовина. Случай и смерть на войне ходят рядом…
Необходимое послесловие. Среди захваченных в плен окажется и командир Гвардии майор
Джандад. Колесов и Гуськов прикажут Халбаеву лично отвезти его в штаб десантной дивизии.
Они будут сидеть в десантном отделении БМП, два майора, два немолодых уже человека, волей судьбы оказавшихся в одной точке в одно время. Еще вчера Джандад, имея полную власть над Халбаевым как над одним из подчиненных ему комбатов, часами проводил у шурави строевые смотры, откровенно издеваясь и распекая командира за любую мелочь. Теперь же, согнув свое большое тело в тесноте машины, умолял комбата:
— Слушай, отпусти меня. Меня ведь убьют, не пощадят, А тебя только накажут. Только накажут.
Отпусти.
Но уже качнулась, остановившись, боевая машина, и за броней послышались голоса…
Абдуллаев найдет в сейфах магнитофонные пленки, всяческие удостоверения и очень много пачек денег. В двух портфелях принесет все это ко Дворцу, отдаст полковнику Попышеву.
Однако через некоторое время тот открестится: никто ничего мне не отдавал, не видел я никаких денег и документов. К сожалению, не найдет никаких следов портфелей и особый отдел, а по предварительным данным, это могли быть пленки с записями бесед Амина с американским послом.
При штурме Дворца погибнет около десяти человек, еще несколько человек недосчитается
Витебская десантная дивизия, сумевшая быстро и четко захватить все важные объекты столицы.
Не больше было потерь и среди афганцев. Некоторые командиры частей сразу переходили на сторону шурави, лишь поняв, что все делается против Амина, другие не могли вывести боевую технику из боксов, потому что накануне советники порекомендовали снять и поставить на подзарядку все аккумуляторы. Наиболее преданные Амину офицеры перед операцией угощались водкой и, когда началась стрельба, уже мало что соображали. Не поступало никаких распоряжений и от Якуба, начальника Генштаба.