Афганский шторм (Операцию «Шторм» начать раньше…)
Шрифт:
— Так, знаешь или нет? — Ахромеев словно следил за его взглядом, выделив ему ровно столько времени, чтобы оглядеться.
— Нет, товарищ генерал полковник. Не знаю.
— Тогда отгадай, где.
Полковник уже не отрывал взгляда от карты и поймал себя на том, что смотрит на Израиль. И, скорее выдавая желаемое за действительное, почти уверенный, что ошибается, тем не менее произнес:
— Израиль?
— А как пишется — Афганистан или Авганистан?
Афганистан? Пишется через «ф», но для Генштаба это одна из самых спокойных точек на карте.
Столица — Кабул, около 12 миллионов населения вместе с кочевниками. Единственная партия, имеющая хоть какую то силу, — НДПА, Народно демократическая партия Афганистана. Неужели она поднялась? Но ведь ее лидер, Тараки, вроде бы в тюрьме…
— Если революцию подавят, то левые, прогрессивные силы страны получат сокрушительный удар. — Ахромеев говорил тихо, словно размышляя сам с собой, и полковник плотнее прижал трубку к уху. — Ну а если же она победит… — тут начальник замолк надолго, и Богданов сам попытался сформулировать ответ: «…если же революция победит, то лагерь социализма пополнится еще одним государством в Юго Восточной Азии». Хотя нет, Ахромеев хочет сказать что то другое, недаром он замолчал.
— Если революция победит, то мы получим долгую головную боль, — неожиданно закончил генерал.
Пророческими оказались слова. Богданов, изучая затем обстановку в Афганистане, анализируя просьбы афганского руководства об оказании военной помощи, через год, летом 1979 года, останется однажды в кабинете после работы. Достанет карту Афганистана, карандаши, линейку, курвиметр. К 22 часам, осмотрев сделанное, запрячет помеченную знаками карту в сейф.
Это был план ввода войск в Афганистан, так сказать для себя. Но когда через полгода срочно потребуется проработать этот вопрос, карта будет извлечена на свет, и окажется, что полковник, нет, к тому времени уже генерал майор, Богданов ошибется в своих расчетах всего на три четыре батальона. Это будет не просто предвидение. Судьба складывалась у Владимира Алексеевича так, что в 1968 году его, только получившего звание майора, назначили в оперативное управление Генштаба. Тогда решался вопрос с Чехословакией, и ему изрядно пришлось попотеть над картами. А самого сверлила мысль: неужели, как в Венгрии, все же придется вводить войска? И с каким облегчением вздохнулось, когда пришел приказ: все, что наработано, проверить, опечатать и сдать — никакого ввода не будет. Да только через несколько недель вновь было приказано открыть сейфы.
История распорядилась так, что главным военным советником в Афганистане накануне ввода
ОКСВ был генерал лейтенант Лев Николаевич Горелов. А тогда, в 1968 году, он командовал воздушно десантной дивизией, и ему была вручена карта Праги, отработанная как раз майором
Богдановым, и боевой приказ: блокировать аэродром, почту, телеграф, мосты в чехословацкой столице. И еще — отправить самолетом в Москву членов чехословацкого правительства. На аэродроме оставался лишь один Александр Дубчек — уговаривали сделать обращение к народу.
Не уговорили. И через сутки новый приказ Горелову: Дубчека — в Москву.
— Товарищ Дубчек, вас в Москву, — подошел генерал к руководителю чехословацкого государства и виновато развел руками: извините, приказ, не я, так другой.
— Слушайте, генерал, у вас нет водки? — вдруг попросил тот.
Это было настолько неожиданно, что Горелов оглянулся по сторонам.
— Товарищ генерал майор, у меня немного есть, — послышался шепот; один из офицеров протягивал фляжку.
Дубчек выпил, посмотрел на ночной аэровокзал и пошел к самолету.
И вот через десять лет пути дороги Горелова и Богданова вновь сомкнулись, и на этот раз уже в
Афганистане. А еще через десять лет Владимир Алексеевич, уже генерал лейтенант, будет улетать из Кабула 15 февраля предпоследним самолетом, вывозя Боевое Знамя 40 й армии. В
Москве его вызовет министр обороны Д. Т. Язов и поручит начать работу над «Книгой памяти» — о погибших воинах афганцах; и еще одну, секретную, — о боевом опыте, полученном нашими соединениями и частями в условиях горно пустынной местности.
«Если попал на кухню, то уж стой у плиты», — сказал однажды Владимиру Алексеевичу отец.
Плита оказалась очень горячей, когда стали собираться для книги обобщенные данные по
Афганистану.
Через ограниченный контингент за период с 25 декабря 1979 г. по 15 февраля 1989 г. в войсках, находящихся на территории ДРА, прошли военную службу 620 тысяч военнослужащих, из них в соединениях и частях Советской Армии 525 тысяч человек.
Погибло, умерло от ран и болезней, покончило жизнь самоубийством 13 833 человека, среди них: русских — 6879, украинцев — 2374, узбеков — 1067, белорусов — 611, казахов — 361, туркмен — 281, таджиков — 239, молдаван — 195, азербайджанцев — 195, киргизов — 102, армян — 98, грузин — 81, литовцев — 57, латышей — 23, эстонцев — 15 человек… Ранено, контужено и травмировано за период боевых действий 53 753 человека.
Из состава ОКСВ 67 человек стали Героями Советского Союза, 24 из них — посмертно. Из органов МВД этого звания удостоен полковник Исаков Михаил Иванович. Органы госбезопасности представят к званию Героя 13 человек, и долго долго на наградных листах против их фамилий будет стоять штамп: «Без опубликования в печати».
Из боевой техники больше всего мы потеряли автомобилей и бензовозов — 11,4 тысячи единиц.
Сбито 333 вертолета, самолетов — 118.
Можно называть и другие цифры, однако уже и эти дают представление об афганской войне.
Но все равно это будет известно только через тот промежуток времени, который мы назовем афганской войной.
А пока майор Черданцев возвращался в Суземку вдоль разбитой дороги в центре России и тоже не ведал, как будет зависеть лично его судьба от сообщения ТАСС, как переплетет оно его вновь с судьбой Аннушки, Сони, их сыновей. И что выпадет ему одно из самых трудных и черновых дел на этой войне — отбирать и поставлять для нее солдат.
Глава 2
ЧТО ДАЕТ СОЮЗ СЫНОВЕЙ ГЕНЕРАЛА И СКОТОВОДА. — УДАР НАНЕСТИ НЕСЛОЖНО,
ЕСЛИ К ТОМУ ЖЕ ЭТО УДАР ПО СЕБЕ. — «ПРИПИСАТЬ УГОЛОВЩИНУ». — ЧТО ЗНАЧИТ
ТОЧКА В АФГАНСКОМ АЛФАВИТЕ. — «ВАШИ СЫНОВЬЯ И БРАТЬЯ ПОБЕДИЛИ!»
27 апреля 1978 года. 9 часов утра. Кабул.
Не давайте название дню утром, если не хотите ошибиться. Дождитесь вечера.
Ведь и для Кабула этот день начинался весело и звонко. Утром пропели с крыш муэдзины.
Вверх, на склоны гор, к прилепившимся ласточкиными гнездами домикам потянулись водоносы. Распахнулись дувалы, вывешивались на завлечение покупателей дубленки, платки с люрексом; бархатными тряпицами протирались лимоны, апельсины; брызгалась для сочности вода на зелень; под ноги прохожих мостились ковры — лучшими здесь считаются те, которые хорошо вытоптаны. К реке, с таким же названием, как и столица, еще полноводной и широкой, женщины несли белье для стирки, ухитряясь при этом прикрывать лица перед мужчинами.