Африка грёз и действительности (Том 3)
Шрифт:
Новичка, прибывшего из Европы, угнетает и изнуряет в Африке недостаточное количество дождей в долгий сухой период. Ведь в Европе вряд ли случается прожить целый летний месяц без дождя. Поэтому в Африке первое время даже не отдаешь себе отчета, отчего у тебя руки и ноги точно свинцом налиты, а мозг будто выжжен. Но через это надо пройти. Часто мы приписывали свою непреодолимую вялость влиянию солнца или сиденью за рулем и за пишущей машинкой в течение 18 часов. Нужно было огромное усилие воли, чтобы подтянуться. И вот однажды мы почувствовали, что были бы в состоянии на руках перенести «татру» через горы и долы: на капот машины упали первые капли дождя. Первый
Санитарные мероприятия
— Доктор, сколько вы будете нас еще колоть? Ведь мы уже стали, как подопытные морские свинки. Руки совсем исколоты!
Доктор Лишка из Государственного института санитарии в Праге только улыбнулся в ответ. Спокойно выбирает он нужный шприц.
— Кто сказал, что надо обязательно колоть в руку? Разве у вас больше нигде нет кожи? Вам еще предстоит перенести прививку от тетануса, холеры и паратифа Б. И на этом все кончится.
— А без них нельзя обойтись? Мы теперь работаем днем и ночью — ведь через месяц старт. А после инъекций температура повышается…
— А разве я виноват в том, что вам некогда полежать? У докторов там внизу, на юге, ума хватает. Без бумажки о превентивных прививках вы виз не получите… Потоньше иглу, сестричка!
Врачи из Государственного института санитарии были неумолимы. И они были правы. Европейцы, направляющиеся в тропики, часто недооценивают значения предупредительных санитарных мероприятий. К счастью, в большинстве тропических стран законом предписываются обязательные прививки и запрещается въезд всем иностранцам, не предъявившим соответствующих справок.
Нам часто приходилось предъявлять удостоверения на английском и французском языках о прививках на границах и при просьбах о выдаче транзитных виз. В удостоверениях подтверждалось, что нам сделаны прививки против тифа, тифоида, паратифов А и Б, тетануса, холеры и оспы и что количество инъекций соответствует международным предписаниям. Особенно полезными для нас оказались эти удостоверения в Египте, где тотчас после нашего приезда вспыхнула страшная эпидемия холеры. Через центр инфекции мы проехали в самое опасное время, за день до того, как была начата обширная кампания по введению карантина и вся территория вокруг Мосторода была оцеплена войсками.
Нашим удостоверениям завидовали многие европейцы, среди них и земляки, проживающие в Каире. Как только распространились слухи о первых жертвах эпидемии, вспыхнула паника, и противохолерная вакцина во всем Египте как в землю провалилась. Кампания помощи из-за границы началась только тогда, когда от холеры погибли тысячи арабов. Несмотря на то, что шестимесячный срок после последней прививки еще не истек, мы, по распоряжению суданских властей, должны были сделать в Каире новую прививку, если не хотели застрять в карантинном лагере на суданской границе. При одной из прививок нам влили ту же сыворотку, которая была уже У нас в крови: ее прислали из Чехословакии в связи с международной кампанией помощи.
К пражским документам прибавились в Египте две маленькие книжечки ЮНРРА, [47] в которых каирское министерство здравоохранения подтверждало, что нам были сделаны прививки против холеры и желтой лихорадки.
Эти прививки обязательны для всех путешественников, пересекающих 15-ю параллель по направлению К экватору. Из Каира мы везли с собой
47
UNRRA (United relief and rehabilitation administration) — Организация помощи и восстановления Объединенных Наций, действовавшая в первые годы после второй мировой войны. — Прим. ред.
Самым ценным медикаментом в нашей дорожной аптечке оказались дезинфицирующие таблетки «халазон», которыми во время войны успешно пользовались союзнические армии везде, где ощущался недостаток питьевой воды. Таблетки эти оказали нам неоценимые услуги. При их помощи мы превращали в безукоризненно здоровую питьевую воду грязную жижу из Нила и колодцев пустыни, мутную воду с затопленных дорог или из слоновьих следов в Восточной Кении и из болотистого ручья в Базутоленде. А иногда была действительно необходима непоколебимая вера в дезинфицирующие свойства халазона. Первый урок мы получили уже в Киренаике, недалеко от Бардии. С пересохшими ртами приближались мы, сидя в кузове грузовика вместе со стадом овец и коз, к кучке людей у дороги. Колодец! Первый колодец после сотен километров утомительной тряски по пустыне.
Держа в руках походные фляжки, осушенные до последней капли, мы протиснулись сквозь толпу людей и животных к источнику жизни. На потрескавшемся каменном срубе колодца сидел старик араб с банками из-под бензина, подвешенными на веревке. За бакшиш он подавал воду берберам из пустыни, шоферам арабам и их спутникам, а также отпускал ее для овец, коз, верблюдов и для радиаторов автомобилей. Банка переходила от одного рта к другому. Надо было набраться терпения.
— Послушай, у меня охота пропала пить.
— Что ты еще выдумал?
— Посмотри! Там, возле самого колодца!
Уставший запыленный араб густыми остатками воды из банки поливал себе потрескавшиеся, изъязвленные ноги. Из другой посуды его сосед умывал лицо. И вся эта недопитая вода грязными ручейками снова стекала в колодец сквозь трещины в срубе. Старичок снова набирает и раздает воду.
— Но… сегодня нам больше уж колодца не найти.
— И завтра тоже! Вода будет только послезавтра, в Эс-Саллуме. А без воды нам ехать дальше нельзя.
— Ничего не поделаешь, три таблетки халазона должны поправить дело. Может, этого хватит!
Халазон действовал безотказно и у Бардии и у Лунных гор. За все 14 месяцев странствования по Африке мы не испытывали никаких желудочных или кишечных недомоганий, если не считать случаев, когда пострадали от слишком «экзотических» блюд.
Особое место в представлении европейцев об Африке занимает бич влажных тропиков — приводящая всех в трепет малярия. Нам нельзя было избегнуть районов, пораженных комаром анофелес. Часто мы целыми неделями проезжали по местам, обитатели которых были изнурены регулярными приступами лихорадки. Там, где можно было найти европейцев, мы всегда наводили у них справки об угрозе малярии в данной местности. Но даже при самой большой осторожности не всегда удается спастись от укуса анофелеса. Его, правда, легко отличить от других комаров: жаля, он всегда приподнимает тельце и стоит только на передней паре ног и на жале. Но ведь не станешь же рассматривать ножки у каждого комара, усевшегося тебе на руку! А ведь они садятся на лицо, шею, спину, ноги — всюду, куда могут забраться.