Африканский казак
Шрифт:
— Гора Абейда, — указал на нее помощник. — В этих местах наш земляк Ашинов и попытался основать Новую Москву. Слышали об этом?
— Слышал, — отозвался Дмитрий. — Здесь-то он и собирался сеять хлеб и растить сады?
— Вы, молодые люди, других глупее себя не считайте, — заметил капитан. — На этом морском пути российским судам весьма полезно бы свой собственный порт иметь. Только делать все нужно по-другому. Незачем было почти две сотни человек сюда из России везти и смущать их рассказами о вольном хлебопашестве. На этих берегах белый человек удержится, если только он занимается торговлей и промышленностью. Вон англичане здесь всего трех своих агентов содержат, и те с помощью нескольких индийцев забрали в свои руки
К вечеру «Кострома» подходила к этому колониальному владению Франции в Африке. На рейде Джибути стояло несколько судов, а чуть в стороне от них дымила низкобортная канонерка под Андреевским флагом.
— Вовремя земляки подошли, теперь нас никто не тронет, — с довольной улыбкой произнес капитан. — Поднять российский флаг!
15
Городок Джибути совсем недавно стал административным центром французского владения Берег Сомали. Протянулся он вдоль узкого мыса полумесяцем, охватившим широкую бухту. Вдоль его единственной, названной Губернаторской, авеню разместилось несколько одноэтажных зданий европейских контор и магазинов, а на самой набережной чахлые кусты обозначили бульвар. Говорят, воду для их поливки, так же как и для нужд всего местного населения, привозят на верблюдах из какого-то источника, расположенного вдали от побережья. Порт — причал, одинокий подъемный кран да несколько бараков. В стороне от него разместился арабский квартал — тесно застроенный ослепительно белыми домами с плоскими крышами, круглыми окнами-бойницами и дверными проемами, напоминающими по форме замочные скважины. Окраины городка облепили круглые африканские хижины, крытые выгоревшей на солнце травой, а за ними до самого горизонта протянулась серо-коричневая пустыня с грудами черных камней.
На причале шлюпку с «Костромы» встречала живописная группа босоногих эфиопов в белоснежных просторных рубахах, пестро расшитых у ворота и по подолу. На головах кисейные повязки и соломенные шляпы, в руках копья и круглые щиты, у некоторых — винтовки. Впереди встречавших стоял величавый мужчина в черной расшитой золотом бархатной накидке. Сандали, украшенные полосками цветной кожи, головная повязка из пышной львиной гривы, широкая алая лента на подоле рубахи и кривая сабля в золоченых ножнах свидетельствовали о том, что это важная персона. На фоне такого великолепия уже знакомый Дмитрию господин Леонтьев в своем сереньком полотняном костюме совсем не смотрелся.
Однако на земляков он взглянул по-начальственному строго. Выслушал рапорт капитана и представил главного эфиопа.
— Его превосходительство рас 7 Ато-Иосиф, один из особо приближенных самого негуса Менелика, царя царей и повелителя Эфиопии. Ему поручено принять доставленный вами груз, высочайше пожалованный российским императором Александром Третьим своему царственному собрату. Его превосходительство Ато-Иосиф, который был посланцем негуса в России, поздравляет вас с благополучным прибытием и просит пожаловать на торжественный ужин в свою резиденцию. Предупреждаю всех, — тут господин Леонтьев со значением взглянул на земляков и понизил голос, — на ужине будут и представители французских властей. Так что о делах поговорим после. Особо.
7
рас — один из высших феодальных титулов в Эфиопии
На Дмитрия эфиопская кухня не произвела большого впечатления. Мелкие куски мяса плавали в густом овощном соусе, обильно заправленном луком и сдобренном красным перцем. Гостям подали ложки, но сами хозяева предпочитали
Застолье было в полном разваре, когда господин Леонтьев, до этого шумно толковавший о чем-то с разомлевшими от угощения французами, незаметно кивнул Дмитрию и нетвердыми шагами направился к двери. На веранде, где светил керосиновый фонарь, он что-то буркнул эфиопам-охранникам, которые моментально растворились во тьме, и повернулся к Дмитрию. Глянул абсолютно трезво, но неприветливо, холодно-вежливо спросил:
— С кем имею честь, милостивый государь?
От неожиданности Дмитрий даже обиделся. Ну да эти гвардейские уланы манерами никогда особенно и не блистали, саперы и драгуны и то считались более деликатными. Но ответил сдержанно:
— На причале капитан «Костромы» меня уже представлял. Если помните, то мы виделись в Александрии, да и в Питере у нас есть общие знакомые.
— Для меня все это не имеет никакого значения, — прозвучало в ответ. — Здесь я возглавляю научно-духовную экспедицию России и постоянно бываю во дворце негуса Эфиопии, который советуется со мной по многим вопросам. Между прочим, в Санкт-Петербург, а не в Питер, я регулярно посылаю официальные донесения. Предупреждаю, мне здесь не нужны скучающие онегины, печорины, рязанские охотники на слонов и прочие любители африканской экзотики.
— Прошу прощения, Николай Степанович, решение о моей посылке в Эфиопию было принято в последний момент, и необходимые бумаги вы скоро получите. А наши общие знакомые служат на Дворцовой площади в известных вам зданиях, что стоят напротив Зимнего дворца. Хорошо знаю, кто организовал и оплатил вашу экспедицию, в состав которой входят не только архимандрит Ефрем, но и добровольцы из гвардейских полков и батарей. И еще — в своих донесениях на имя начальника Азиатской части Главного штаба российской армии генерал-лейтенанта Проценко вы будете включать и мою информацию.
— Хм… Да, разумеется… — выражение лица господина Леонтьева несколько смягчилось. — Вашего приезда ожидал, штабные давно обещали прислать мне помощника. Почему сами не представились до нашего разговора?
— Что же, мне надо было объясняться прямо на причале или на этом пиру? — резко ответил Дмитрий. Такому человеку лучше всего сразу дать понять, с кем он имеет дело, и поубавить спеси. Иначе и дальше будет изображать из себя всемогущего повелителя.
— Ну-ну, не надо так горячиться. Теперь я припоминаю, что видел вас в Александрии вместе с Василием Ильичом. Мы обязательно поладим, дел здесь невпроворот.
Дел и верно оказалось много. С доставкой груза в эфиопскую столицу Аддис-Абебу возникли такие проблемы, о которых в Санкт-Петербурге и не подозревали. До города Харэр, ближайшего владения негуса, было около четырехсот километров. Путь лежал через Данакильскую пустыню, одно из самых жарких мест в мире, и обычно он занимал не менее трех недель. Однако все природные трудности отступили на задний план, после того как на следующее утро господин Леонтьев сообщил главную новость:
— В Джибути нет верблюдов, и наш груз не на чем везти. Дмитрий впервые увидел Николая Степановича несколько смущенным, спокойно выслушал его объяснения.