Африканское бешенство. Дилогия
Шрифт:
– И что дальше?
– Дальше было так…
Рассказ Миленки звучит неправдоподобно, словно пересказ приключенческого фильма. Впрочем, все повествования о чудесных спасениях и фантастических воскрешениях выглядят слишком уж неправдоподобно…
Оказывается, Миленка усадила этого мальчика в холле и бросилась в ближайшую палату – вдруг повезет? Не повезло ни в первой, ни во второй. В третьей – на кровати сидела необъятных размеров негритянка. На вопрос, почему она не эвакуировалась, ответила с вызовом, что ее заберет сестра, она на машине, Миленка почти силой вытолкала ее из палаты. И лишь в конце коридора, у самой подсобки, девушка отыскала свободные костыли. Там
Миленка помнила, что он лечил здесь сложный перелом ноги, и была уверена, что его уже выписали. На все вопросы детина только кивал головой в такт музыке в наушниках и улыбался. Видимо, в тот момент он не до конца понимал, что происходит в миссии.
И тут из холла донеслись звуки беспорядочной стрельбы, вопли ужаса и предсмертные стоны. Миленка поняла, что убегать уже поздно. Надо прятаться – но куда? Она затолкала негритянку и канадца в соседнюю с палатой подсобку и закрыла дверь. Тут хранились средства для дезинфекции, ведра и швабры, медицинские халаты и постельное белье. Все аккуратно разложено и развешано на стеллажах. Звуки выстрелов приближались – и троица, схоронившись в самом дальнем углу за тюками с бельем, с ужасом ждала, что с ними будет.
Спасла их счастливая случайность. Первый громила, с ноги выбивший дверь, дал длинную очередь по стеллажу с бутылками, причем одна из них была с нашатырным спиртом. Едкая вонь заполнила комнату, и он поспешил убраться. Все остальные, кто вбегал в подсобку после него, выскакивали, словно ошпаренные. А Миленка с пациентами все это время лежали, прижав к лицу простыни из разодранного тюка, и боялись пошевелиться.
– Больше те негодяи к нам не заходили, – печально продолжает она, перемежая повествование вздохами, словно запятыми. – Да и занятия у них были куда приятнее, чем вдыхать аммиачные миазмы. Поздно вечером осторожно забрали мертвые тела наших, свезли их в морг и засыпали дустом. Вчера там же, в подвале, и похоронили… Подобрали оружие – пистолет и автомат с двумя рожками. Как знала, что пригодится! Вспомнили о подвале. Продуктов там – на много месяцев хватит, вода тоже есть, даже лаборатория Сальвадоре…
– И вентиляция тут, кстати, отличная, – басит со своего места Элизабет. – Вентиляционная шахта выходит прямо в сад и замаскирована так, что несведущий человек ее ни за что не обнаружит. Без вентиляции мы тут погибли бы за сутки…
– Так что пока здесь можно немного пожить, но что будет дальше – одному Богу известно, – завершает девушка.
– А как же ты оказалась со своим пистолетом как раз в тот момент, когда нас собирались расстрелять у стены?
– Наверное, случайность, – неожиданно улыбается Миленка. – А может быть, просто почувствовала, когда именно следовало выйти наружу. Какое это теперь имеет значение?
– А где ты так метко научилась стрелять? – не выдерживает Джамбо, он смотрит на медсестру с таким неподдельным восхищением, что я даже ощущаю в себе невольную ревность.
– Я все-таки дочь офицера сербской армии, – со скрытым достоинством поясняет Миленка. – И не просто офицера, а инструктора на стрельбище. Отец брал меня туда еще маленькой, и стрелять я научилась раньше, чем читать и писать. За свою жизнь я только из танка не стреляла!
– Одно дело – стрелять по мишеням на стрельбище, а другое – по живым людям, – напоминаю ей осторожно.
– Они уже не люди, Артем. А потом, когда ты становишься перед выбором: или убьют тебя… или близкого тебе человека, или же убьешь ты, то выбор, по-моему, очевиден для всех…
Миленка явно не хочет развивать тему: отворачивается, теребит локон, затем снимает очки и тщательно протирает их носовым платком. Прекрасно ее понимаю: это негодяи, оккупировавшие город, дышат людоедским азартом, им все равно, в кого стрелять и сколько человек убивать. Все-таки Миленка, пусть даже и дочь инструктора по стрельбе, сделана из совершенно другого теста, и те выстрелы дались ей с огромным трудом.
– А вы как сюда добрались? – спрашивает она.
– Как, как… на микроавтобусе. Ладно… – делаю глубокий вдох, словно перед погружением, потому что от ответа на мой вопрос зависит многое. – Миленка, ты была в лаборатории Сальвадора?
– Была, сегодня утром. Я ничего там не трогаю, просто иногда захожу по старой памяти, пытаюсь убедить себя, что где-то существует иной мир, в котором есть место даже для науки. Лаборатория полностью цела, даже приборы стоят в том самом порядке, в каком их Сальвадор оставил.
– А солнечные батареи?
– Большинство секций разбито шальными пулями еще в первые дни погромов, но несколько уцелели чудом. Много электроэнергии они, конечно же, не дадут, но для работы в лаборатории часа на два в день, думаю, хватит… Да, есть еще и дизель-генератор, только вот солярки у нас очень мало, бережем для исключительных случаев.
Услышанное воодушевляет, и мы немедленно отправляемся в лабораторию. Две просторные комнаты, как и положено, облицованные гладким кафелем. В первой, неуловимо напоминающей смотровую хирургического отделения, Сальвадор обычно регистрировал материалы и работал за столом. Вполне приличный микроскоп, газовая горелка, несколько термобоксов и набор лабораторной посуды. В верхнем ящике рабочего стола нахожу незапароленный ноутбук и несколько журналов лабораторных наблюдений – пухлых, как батоны, и тяжелых, словно гранаты. Тут же – небольшой холодильник, автоклавы (один для стерилизации, другой для обезвреживания инфицированных материалов и инструментов), центрифуга, термостат и рукомойник. В отдельном шкафу обнаруживаю целую охапку защитных костюмов для работы с особо опасными вирусами и организмами. И вновь я мысленно благодарю покойного Сальвадора: ведь те противовирусные костюмы, которые мы захватили с собой, остались в нашем разбитом фургоне, наверняка изрешеченные в лапшу.
Рабочий бокс, святая святых каждого вирусолога, конечно же, наглухо заперт. Ключ висит рядом с дверью, однако решаю пока не заглядывать вовнутрь, пока детально не ознакомлюсь с готовыми наработками. К тому же я и так знаю, что там. Стол почти идеальной чистоты, не считая ровного слоя пыли, наверняка накопившейся с момента последнего визита Сальвадора. Дезинфицирующие растворы, чашки Петри, спринцовки, колбы, микроскоп, газовая горелка и ультрафиолетовые лампы для дополнительной дезинфекции. Все в целости и сохранности. Сможем запустить генератор или наладить работу солнечных батарей – я буду дневать и ночевать в лаборатории.
Перво-наперво забираю для изучения лабораторные журналы и ноутбук. Правда, еще придется попытаться наладить Интернет через спутниковый телефон. Получится связаться с Новосибирском – хорошо, нет – буду выкручиваться самостоятельно.
Главное сейчас – узнать как можно больше о «нулевом пациенте» – том самом злосчастном торговце мясом, с которого, собственно, началась пандемия, и который, по горькому стечению обстоятельств, стал причиной смерти нашего умницы Сальвадора. Кто знает, может, в этих записях найдется ключик к разгадке этого проклятого подтипа «Е» Эболы?