Агар
Шрифт:
Через секунду после того, как Абримелех нажал на спуск пистолета, раздался хлопок, и голова Абримелеха взорвалась серым облачком с вкраплением металла, которое в тот же миг унеслось к прозрачному ограждению, сделав его непрозрачным. Обезглавленное тело первосвященника, выронив лазерник, на миг замерло, словно в удивлении, и тотчас безвольной куклой обрушилось вниз на мраморный пол.
Сосредоточенная над материком спутниковая группировка под благочестивым названием «Карающая Десница Всевышнего» справилась с работой, для которой предназначалась. В течение трех с половиной минут сотни лазерных лучей ударяли по обозначенным кольцами координатам. Каждый священник — если он не был из числа серых братьев и тех, кто были заодно с проклятыми — был тогда сожжен заживо. В тот самый момент,
Аиб-Ваал коротко кивнул Харибу в знак благодарности и, наклонившись к одной из жертв, принялся расстегивать ремни…
— Как тебя зовут? — спросил он девушку.
— Палива, господин, — ответила девушка, все еще находившаяся под действием наркотиков, но уже начавшая понимать, что происходит.
— Все хорошо, Палива… — он по-отечески поцеловал девушку в лоб. — Все хорошо… Вставай… Помоги остальным.
Двое священнорабов, сбросив одежды, поднялись на жертвенник и тоже принялись помогать жертвам освободиться.
— Шедареган! — позвал Аиб-Ваал серого первосвященника, успевшего к тому моменту вместе с Харибом освободить одного из юношей и принявшегося отстегивать другого.
— Да, отец, — поднял тот лицо на старца.
— Подойди ко мне. Хариб справится…
Шедареган быстрым движением отстегнул последний ремень, удерживавший смотревшего вокруг замутненными глазами мальчишку, и подошел к Аиб-Ваалу.
— Ты еще в этих одеждах…
— Прости, отец… — Шедареган расстегнул на груди застежки первосвященнических риз и, сорвав с себя облачение, скомкал его в руках и, отойдя к краю жертвенника, швырнул на труп Абримелеха.
— Так-то лучше! — показал клыки старец, глядя на вставшего перед ним высокого мужчину со стянутыми на затылке узлом длинными черными, как он сам волосами. На Шедарегане был простой серый костюм, какой обычно носили люди среднего достатка. — Стань рядом, — произнес он, указав Шедарегану на место справа от себя.
Шедареган подошел и встал по правую руку старца.
— Народ Агара! — произнес Аиб-Ваал, обводя взглядом собравшихся в храме прихожан. — Сегодня по-настоящему великий день! Сегодня история Агара, нашего мира сворачивает с пути, что вел его в тупик, где лишь тьма и гибель! Сегодня мы свергаем тиранию, истязавшую Агар два с половиной тысячелетия, свергаем власть Церкви — власть мучителей и убийц! Говорю вам я, Аиб-Ваал — мучитель и убийца… Я признаю это, — добавил он, и на глазах его выступили слезы. — Но так уж вышло, — продолжал старец, — что, чтобы свергнуть убийц, понадобились убийцы… — он сделал паузу, глядя на лица стоявших среди народа серых братьев. — Пройдут годы, — снова заговорил он, — и бывшие убийцы уйдут как и их отцы… Придут другие, новые люди — те, чьи руки будут чисты от крови невинных. А пока у вас есть то, что есть. Одно знайте! Никто более не умрет без вины! А кто виновен, получит право на справедливый суд!
Старец помолчал минуту, глядя на то, как освобожденный Шедареганом юноша помогает освободиться пристегнутой рядом девушке. К ним подошли Хариб и один из священнорабов и под руки отвели обоих к стеклянным вратам, откуда перед тем оттащили еще дымившиеся трупы Баризира и Карбомара, и где теперь собирались освобожденные. Поддерживаемые серыми братьями и некоторыми прихожанами освобожденные сидели на ступенях жертвенника и на полу возле врат на принесенных им священнорабами ризах, среди которых были и патриаршьи.
— Я, Аиб-Ваал, Император Агара и Патриарх Единой Вселенской Церкви, — провозгласил старец громким голосом, чеканя каждое слово, — всей полнотой моей власти упраздняю Церковь, лишаю всех чинов и званий ее служителей и слагаю с себя священнический сан! Оставаясь вашим Императором, я отменяю и упраздняю все установленные прежде Церковью законы и правила!..
В храме повисла тишина. Все собравшиеся на богослужение смотрели на старца округлившимися глазами. Кто-то открыл рот и забыл закрыть, кто-то встал на колени, кто-то сел на пол там же, где стоял. Повсюду валялись трупы священнослужителей, «святых псов» и агентов ССКБ в штатском. После массового убийства священников и слов Патриарха «Бога нет!» казалось, ничто уже не поразит людей столь же сильно, но то все было неожиданным происшествием, чем-то вроде теракта проклятых в благочестивом районе столицы, произнесенные же правителем планеты слова: «…всей полнотой моей власти…» — были свершившимся государственным актом, изменившим саму историю. И слышали их не одни только собравшиеся в Храме Хвалы Создателю жители столицы — богачи и чиновники. Эти слова слышал Агар. Мужчины и женщины, дети и старики во всех храмах планеты внимали словам того, от кого прежде и помыслить не могли услышать подобное.
— Я, Аиб-Ваал, Император Агара, — продолжал старец, — приказываю всем секретным и полицейским службам Империи передать все оружие, помещения, транспорт, архивы и все имущество командирам гражданского ополчения! С этого момента во всех провинциях Империи и в центральном округе Архафор я объявляю чрезвычайное положение, на время которого права и обязанности по обеспечению порядка возлагаю на отряды гражданского ополчения и их командиров!
Еще одна пауза — еще один шок.
— И последнее! — громко произнес старец. — Поскольку избрание очередного Императора и вместе с тем Патриарха до этого дня совершалось теперь упраздненным Собором Святых… — он указал рукой в сторону, куда перед тем стащили трупы нескольких первосвященников и их прислужников, — …по правилами упраздненной теперь Церкви, возникает необходимость в новом порядке передачи преемственности… — говоря это, старец повернулся лицом к стоявшему рядом Шедарегану, и, сняв с головы корону, занес ее над головой бывшего священника. — Внимай народ Агара! — возгласил он. — Перед тобой Шедареган, твой будущий Император, законный наследник Аиб-Ваала!
XII
Высокий мужчина в белом костюме и миловидная молодая женщина в вызывающе коротком голубом платье шли, держась за руки по парковой аллее. Парк на Патриаршем холме был одним из немногих мест под открытым небом, где они могли побыть наедине, без посторонних. У них был всего лишь час на то чтобы побыть вместе.
Потом ему улетать в Агрок, что в провинции Хаит: там уже третью декаду шло строительство нового океанского порта. В самом Агроке тоже кипела работа — строилось временное жилье для рабочих, в руинах работали археологи, историки, архитекторы. Древний город оживал.
Внешность женщины была заурядной для агарянки: немного раскосые ярко-желтые глаза на округлом лице, огненно-рыжие густые волосы, аккуратные маленькие клыки слегка выглядывали из-за пухлых губ. Она была крепко сложена, но не склонна к полноте. Фигура ее приятно радовала взгляд, хоть и была далека от идеала. Все в ней было просто и умерено. Бедра ее были в меру широки, четыре упругие как резиновые мячи груди — в меру велики. Но было в ней нечто такое… что притягивало к ней взгляд… Может быть, ее сосцы, что так и норовили проткнуть довольно скромное тонкое летнее платье? или ее манера держаться? Как бы то ни было, но ее невзрачный на первый взгляд образ был настоящей ловушкой, попав в которую по неосторожности однажды можно было увязнуть так, что с того момента и самые яркие красавицы переставали существовать для несчастной жертвы ее очарования. Пять лет назад такой жертвой стал и Шедареган — ее супруг и Император, бывший в то время первосвященником. Но, в отличие от всех прочих жертв обаяния Жадит, Шедареган не получил отказа.
Жадит ответила ему тогда взаимностью, и вовсе не по причине того, что он был первоархипатритом, а она дочерью инженера, его подчиненного. Шедареган понравился ей потому, что был высок, красив, умен и… прогрессивен. Будучи священником, он держался весьма по-светски, и не стеснялся в выражениях. Харизма Шедарегана и без высокого положения, делала его объектом внимания многих женщин (и даже мужчин, но предпочитавший исключительно женские ласки Шедареган сильно отличался в этом отношении от большинства церковных иерархов). Неудивительно, что и Жадит не оказалась равнодушна к ухаживаниям молодого первосвященника, обращавшегося с ней как с равной, вопреки правилам веры, которыми Шедареган с легкостью пренебрегал. Между ними вспыхнула искра, быстро превратившаяся в пламя пожара, и огонь этот, в дальнейшем несколько умерившись, продолжал греть их союз вот уже пять лет, из которых последние два с половиной года они были женаты.