Агасфер. В полном отрыве
Шрифт:
– Могут и убить, – пожал плечиками Кроха. – А может, и с пониманием отнесутся: знают, как сыскари московские допрашивать умеют! Про мать родную расскажешь то, чего сроду и не было!
– И как же тебя допрашивали? – прищурился надворный советник. – Ну-ка!
– Как? Собрали все дерьмо с камер, из параш, меня за ногу подвесили и макать стали в то дерьмо, – угрюмо признался Кроха. – Все расскажешь, чтобы не помереть в говне-то…
– Ай-яй-яй! Государевы слуги – и в говно макать человека! – покрутил головой Манусевич. – Не врешь, клоп? Не возводишь напраслину на людей?
– Вот вам крест святой! – Кроха размашисто перекрестился и тут же, только успев ойкнуть, слетел от удара надворного советника с табурета.
Полежав, пощупал ручками зубы, глухо спросил:
– За что, господин начальник, убогого калечишь?
– А ты Бога с говном не смешивай, поганец! – с готовностью пояснил Манасевич. – Ладно, вставай, хватит валяться! Не буду больше бить! На кого описание владельца в паспорте подогнал?
– Я же все написал, господин начальник! – карлик с трудом поднялся, по-прежнему щупая зубы. – Имя в паспорте прежнее осталось – Персиваль Палмер. Только настоящий Палмер волосы светло-русые имеет, и ростом пониже будет. А в новом описании чернявый господин значится. Брови прямые. Особую примету вписал – давний шрам на кисти левой руки, около четырех дюймов [24] . Я и рисунок сыскным вашим представил – господин Дорошевич мне фотографию приносил. Вы спросите, господин начальник!
24
Один английский дюйм равен 2,54 см.
– Ладно, черт с тобой! Живи, клоп! Только я бы на твоем месте в Златоглавую возвращаться погодил бы, – Манасевич стянул перчатки. – Подписку о сотрудничестве дашь?
– Как скажете, господин начальник…
Не прощаясь, надворный советник быстро вышел из камеры, бросил унтеру через плечо распоряжение – запереть пока. Поднялся по лестнице на второй этаж, без доклада прошел в кабинет начальника, упал в кресло, вставил в угол рта сигару и вопросительно поглядел на Кременецкого. Тот, слегка помедлив, вышел из-за стола, поднес спичку.
– Какие документы с клопом этим Ратко прислал? – вместе с клубами дыма первых затяжек выдохнул Манасевич-Мануйлов.
Кременецкий достал из сейфа засургученный пакет, повертел его перед глазами посетителя, чтобы тот убедился в целостности упаковки, вскрыл тощий конверт и подал надворному советнику. Тот вынул из конверта три листа бумаги и, хмыкнув, начал читать.
Его высокоблагородию начальнику Отделения
по охранению общественной безопасности
и порядка по г. Москве
подполковнику В. В. Ратко
Покорнейше доношу, что сентября 10 числа силами Особого отряда наблюдательных агентов при полном содействии и поддержке полицейских сил в районе т. н. Хитрова рынка было произведено литерное мероприятие № 4 (облава).
При проведении мероприятия задержано и доставлено в полицейские части г. Москвы числящихся в розыске – 160, неимеющих паспортов крестьян и мещан ближних и дальних губерний – 85, беглых из мест содержания под надзором и сибирских губерний – 16, всего 261 душ.
Особо доношу, что при проведении проверки жильцов доходного дома Бунина, в одной из комнат второго этажа, числящейся за мещанкой Сысолятиной, в личных вещах квартирующей у нее личности по кличке Кроха-Матеха в числе прочего обнаружено большое количество резаной бумаги с водяными знаками и прочими охранительными особенностями, применяемой обычно для изготовления бланков видов на жительство, «желтых билетов» и пр. приспособлений для изготовления оных. В числе прочего, у упомянутого Крохи-Матехи обнаружено три четвертушки бумаги особого качества, с надписями на англицком языке и представляющие собой пробу пера, чернил и мастики для изготовления англицкого паспорта, выписанного на имя П. Палмера. У него же обнаружено фальшивых банковских купюр в различной степени готовности общим весом 1,5 фунта.
При допросе в полицейской части упомянутый Кроха-Матеха показал, что вносил по просьбе неизвестного ему заказчика в подлинный англицкий паспорт Палмера изменения в разделе описания владельца. Каковые изменения позволяют использования данного паспорта другими лицами.
Из второй бумаги следовало, что «усиленный» допрос Крохи-Матехи позволили установить имя «неизвестного» ему заказчика, каковым оказался, по его утверждению, известный литератор газеты «Русское слово» В. М. Дорошевич. Третья представляла собой список полицейских агентов, проявивших в ходе литерного мероприятия особое рвение и усердие – на предмет возможного поощрения и выплаты наградных сумм из особого фонда.
Манасевич-Мануйлов зевнул, небрежно отбросил бумаги в сторону, констатировал:
– За такую службу не поощрять надо, а гнать в три шеи! И начальник Московской охранки Ратко хорош! Не удосужился вникнуть в описание владельца британского паспорта и «примерить» внесенные этим клопом изменения на предмет соответствия конкретной личности… Британский паспорт – это вам не шуточки! Англичане при объявленном ими нейтралитете в Русско-японской войне открыто «макакам» помогают. И займами, и оружием, и наверняка разведочными данными. Телефонная связь у вас с Москвой имеется, полковник?
Кременецкий поскреб голый подбородок:
– Дозвониться-то можно, Иван Федорович. Только ведь горло сорвешь, объясняясь. Не только барышни с телефонных станций – все прохожие на Мойке будут в курсе наших секретов.
– Тогда пиши текст депеши! – велел Манасевич. – Москва, Охранное, подполковнику Ратко. Вам предписывается силами негласного розыска установить личность сотрудника «Русского слова», подходящего под исправленное описание Палмера. При установлении личности обеспечить негласное усиленное наблюдение за оным. Отчет предоставлять ежедневно, телеграфом. Подпись мою поставь, зашифруй и молнируй депешу в Москву.
– Слушаюсь, Иван Федорович, – с едва заметной иронией кивнул начальник охранки.
– Срочно сделай официальные запрос в английское посольство: не обращался ли к ним по поводу утери паспорта путешественника некто Персиваль Палмер? От имени директора Департамента запроси пограничную стражу: пересекал ли российскую границу в ту или другую сторону этот Палмер. В Бюро иностранцев, в лучшие гостиницы людей послать надо – может, там следы англичанина сыщутся? Ведь попал же как-то к Дорошевичу его паспорт!
Кременецкий кивал, делая пометки в своем ежедневнике.
– Ну, вроде пока все… Да! Карлика этого я бы у себя оставил, полковник. Убьют его в Москве уголовнички. А клоп явно небесталанный – глядишь, и нам сгодится! Надо же – британский паспорт смастырил!
Кременецкий сделал задумчивое лицо, словно уже прикидывая должность, на которую он определит московского жулика-«недоноска», свалившемуся ему на голову.
– Впрочем, как угодно! – чувствуя за почтительностью полковника едва скрываемую неприязнь, Манасевич встал, мстительно загасил сигару в кадке с пальмой (хоть пепельница и под носом стояла) и, не прощаясь, вышел.
Трясясь в авто по булыжным мостовым Петербурга, Манасевич-Мануйлов никак не мог отделаться от мыслей о возможной связи британского паспорта с проклятым Дорошевичем. Недолюбливая постылого газетчика, Мануйлов, как и прочая российская чиновная братия, отдавал должное талантам и пронырливости Дорошевича, сумевшего сделать из хиреющей провинциальной газетки практически европейского лидера. За совсем недолгое время «Русское слово» уверенно вырвалось в фавориты – и не только отечественной прессы. Что ж, тем больше Манасевичу хотелось вставить фитиль зарвавшимся газетчикам. И уж Дорошевичу – в особенности!