Агасфер. В полном отрыве
Шрифт:
– Не забывайте, что моя страна находится в состоянии войны с вашей, барон. Если вы были неискренни со мной сегодня, то вас могут счесть русским разведчиком, проникнувшим в Японию с враждебными целями. Тогда вас ждет военный трибунал и, возможно, петля. Война, барон, война! Нам некогда возиться с подозрительными личностями.
– Теперь вы пытаетесь запугать меня! – мрачно констатировал Агасфер. – Между тем хочу напомнить, что вовсе не рвался в Японию, и не проникал в вашу страну тайно. Скорее, наоборот: это вы снарядили экспедицию и вывезли меня из России, прихватив при этом мою коммерческую собственность! Скажите прямо: в чем меня подозревают?
– Пока ни в чем, – японец встал, показывая, что разговор закончен. – Поговорим после моего возвращения – это, думаю, дней через десять. Пока отдыхайте, посещайте источники, осматривайте достопримечательности Хакодате – их, кстати, тут немало. Закажите приличную одежду. И не сорите понапрасну деньгами, барон! Рикше заплатите пятьдесят сен, бумажкой. На улицах, в лавках и на рынках портмоне старайтесь в руках не держать: хотя уровень преступности в Японии всегда был низок, война многое изменила. Народ обнищал, и… Ну, вы меня понимаете, я полагаю!
На улице собеседники раскланялись. Уже садясь в коляску подбежавшего рикши, Агасфер оглянулся. Японский разведчик смотрел ему вслед с непроницаемым, как обычно, выражением лица – широко расставив ноги и заложив руки за спину. Агасфер кивнул – японец никак не отреагировал…
Глава пятая
Петербург
Возница придержал лошадей перед подъездом особняка Архипова, и, едва дождавшись, пока седок легко выпрыгнет из экипажа, тут же отъехал и скрылся за углом. Его пассажир в два легких шага пересек неширокий тротуар, на ходу доставая из кармана ключ. Открыл дверь, тщательно запер ее за собой, и был тут же встречен швейцаром Трофимом.
– Господин ротмистр? Ваше благородие, Владимир Николаевич! Сколько зим, как говорится! Милости просим, милости просим!
– Здравствуй, Трофим! А ты, гляжу, по-прежнему манкируешь своими обязанностями и дремлешь в теплом уголке? Господин полковник у себя? В мастерских? Поди доложи, что я жду его в библиотеке!
И, не слушая бормочущего что-то в свое оправдание швейцара, ротмистр отдал ему шапку, отцепил саблю и легко побежал по лестнице наверх. Очутившись в знакомой библиотеке с ее непередаваемыми ароматами старых переплетов, хорошего табака и любимого хозяином дома арманьяка, ротмистр с наслаждением опустился в глубокое покойное кресло, вытянул ноги и даже покрасневшие от бессонных ночей глаза прикрыл от удовольствия. Однако долго сибаритствовать не пришлось: послышались тяжелые шаги хозяина и его бас, на ходу распекавшего прислугу и отдающего распоряжения.
Лавров со вздохом открыл глаза, выбрался из кресла и шагнул навстречу полковнику Архипову, спешащему к гостю. Мужчины молча обнялись, похлопали друг друга по спинам. Архипов сходу оценил желтоватый цвет лица ротмистра, его припухшие веки и повернулся к дворецкому Кузьме:
– Два стакана чаю, господину ротмистру – покрепче! Завтракать будете, Владимир Николаевич?
– Пожалуй, что нет… Вот чай с капелькой вашего арманьяка – это будет в самый раз, Андрей Андреич!
– Прошу садиться! – усадив гостя, Архипов достал из шкапа знакомую бутылку. – Действительно, в чай капнуть, или рюмочкой предварим?
– В чай, в чай, Андрей Андреич! Иначе, боюсь, развезет с усталости. Ну, как вы тут? Все с шарманками старыми возитесь?
– А чем еще старику заниматься? Вы меня своими поручениями и приказаниями обходите, сижу целыми днями, аки старый филин в дупле… Со скуки к пасьянсам, каюсь, начал тягу иметь. Да что я, Владимир Николаевич! Вы-то как? Как наше детище, долго пестуемое? Судя по вашему усталому виду, нет покоя ни днем ни ночью? Что с Дальнего Востока нового?
– Все новости с фронтов – в газетах! – усмехнулся Лавров. – Надеюсь, не забываете за шарманками и пасьянсами в газетки заглядывать?
– Не обижайте старика: не только отечественную прессу получаю, но и иностранную – английскую, немецкую, французскую газетки изучаю. Только я ведь не об этом, Владимир Николаевич! Вы-то на живом месте обретаетесь, по своей службе должны много больше знать!
– Должен, да не дают! – вздохнул Лавров, подхватывая с подноса, поднесенного Кузьмой, тяжелый серебряный подстаканник с вензелями. Дождавшись, пока стороживший каждое движение гостя Архипов плеснет в стакан арманьяку, с наслаждением сделал несколько глотков, кивнул. – Кузьма, еще стаканчик сразу принеси, озаботься, друг мой!
Повернувшись в Архипову, ротмистр невесело подмигнул:
– Правда, кое-что мы и без спроса узнаём, по старой привычке! Но это когда как повезет!
– Но это же нонсенс! – сердито заворочался в своем кресле Архипов. – Ни одна держава, сколь бы мощным войском она не обладала, просто не может воевать вслепую, без разведки! Мы же не стадо первобытных троглодитов, размахивающее дубинами направо и налево! Куда смотрит государь, самолично подписавший рескрипт о создании Разведочного отделения?!
– Перестаньте, Андрей Андреич! Вы же все прекрасно знаете! Насколько мне известно, кое-какие возможности разведки Россия в этой войне использует! Дипломаты стараются, как могут. Военные агенты используют старые связи и дружеские контакты с иностранным атташатом… Да и война, считай, скоро кончится: американский президент по просьбе Японии призвал государя императора к столу переговоров.
– Но японцы тем временем продолжают укрепляться на Сахалине! – Архипов потряс кипой газет. – Начальник войск местного гарнизона генерал-губернатор Ляпунов, мне кажется, долго сопротивляться не станет!
– Всем в свое время воздастся по делам их, – неопределенно заметил Лавров, вынув стакан с чаем из подстаканника и катая его в ладонях.
– Владимир Николаевич, а… Мишель Берг? – осторожно поинтересовался Архипов. – Вы ничего не знаете о судьбе нашего Агасфера?
– Последним из наших, кто видел его живым и здоровым, был его высокопревосходительство господин военный министр Куропаткин, во время своего краткосрочного визита на Сахалин летом, накануне войны, – отозвался Лавров. – Да вы же знаете, Андрей Андреич!