Агасфер. В полном отрыве
Шрифт:
– «Политика»! – передразнил до сих пор молча сосавший свое пиво приятель Шеффнера, представившийся Агасферу только по имени – Вальтер. – Мы все заложники этой проклятой политики, друзья! Берлинские политики заигрывают с Россией, а отдуваемся за них тут мы! Вы думаете, японцы забыли, с чьего благословения и примера Россия отобрала у них Порт-Артур и Ляодунский полуостров? Ну, союз русских и французов – это японцы еще могут понять и принять. Но Германия-то, Германия!
– Вам не кажется, что ваши высказывания про фатерланд далеки от патриотичности, мой дорогой Вальтер? – осуждающе покачал головой в сторону приятеля Шеффнер. – Вы потеряли «теплое местечко начальника местного госпиталя – но не вы один! Сами виноваты: не надо было учить японских врачей столь тщательно! И благодарите Бога, что место главного врача и консультанта вы все же сохранили!
Он откинул грузное тело на спинку заскрипевшего кресла, значительно подмигнул Агасферу:
– Есть соображения на счет того, что я сказал про прием, камрад? Добудьте пригласительный билет на этот прием, и попробуйте решить свою проблему там! Я пробовал, и у меня ничего не получилось. Обращался даже к знакомому итальянскому журналисту – я говорил вам, что могу довольно прилично трещать по-итальянски? Но старый приятель оказался не в силах мне помочь, увы! Если вам повезет – поменьше говорите на приеме по-немецки, понятно? Ха-ха!
Из отеля Агасфер и Шеффнер вышли вместе. Окинув взглядом улицу, Агасфер не приметил ни одного рикши. Это было удивительно: обычно они десятками дежурили возле отелей, где обитали иностранцы. Он покосился на Шеффнера: нагрузившись пивом, он шел неуверенным шагом, часто останавливался и даже постанывал.
– Господин Шеффнер, вам лучше вернуться в отель. Уже темнеет, и вообще…
– Что – «вообще»? – немец остановился и вызывающе поглядел на спутника. – Уж не хотите ли вы сказать, что я пьян?!
– Не пьян, но… пива вы выпили достаточно, господин Шеффнер, – уклончиво заметил Агасфер, проклиная себя за то, что не придумал причины для того, чтобы отказаться от назойливого провожатого. – Сей момент я поймаю рикшу, и все будет прекрасно! Благодарю вас за дельные советы, господин Шеффнер! Но, право, вам лучше вернуться!
– Неужели вы вообразили, что я боюсь этих zheltozadyh Arschl"ocher [37] ? Господь всемогущий, ob sie dreimal verdammt! Nicht in der Lage, die gute erinnern [38] !
37
Желтозадых засранцев (нем.).
38
Да будь они трижды прокляты! Не умеют помнить добра! (нем.)
Остановившись у мачты, обвитой красно-белыми полотнищами – такие мачты были расставлены по всем улицам Токио – Шеффнер принялся яростно пинать ее ногами.
Прохожие-японцы поначалу испуганно шарахались в стороны, но не уходили, и начали собираться небольшими кучками. Вскоре кучки, как капельки ртути, собрались в большую толпу, заполнившую весь тротуар и даже выплеснувшую на мостовую.
Агасфер выругался про себя: вход в отель Шеффнера был совсем рядом, но путь к нему перекрывала толпа. Из нее уже начали доноситься возмущенные выкрики – Агасфер понимал не все, но вполне достаточно для того, чтобы уразуметь гнев.
Он беспомощно оглянулся: ни одного полицейского рядом, как назло! Агасфер попытался оттащить пьяного немца от мачты – бог мой, это же цвета японского флага! Хуже оскорбления для истерично настроенных патриотов и не придумаешь!
Между тем толпа потихоньку надвигалась, и Агасфер уже явственно различал отдельные выкрики, призывавшие бить «рыжих дьяволов». Оставить Шеффнера и побыстрее уйти? Об этом не могло быть и речи! Будь он проклят, этот надутый бурдюк с пивом!
Агасфер знал, что обычно японцы стараются не задевать иностранцев. Им многократно внушали: иностранцы помогают Японии одержать победу в их войне – значит, их надо терпеть! Но у всякого терпения, видимо, бывает конец…
Из-за угла, дребезжа, вывернул трамвай, традиционно увитый гирляндами искусственных цветов и маленьких флажков. Это было спасение! И Агасфер бросился наперерез, махая руками. Вагоновожатый отчаянно зазвонил в колокол, замахал руками через стекло этому сумасшедшему иностранцу: останавливаться положено только на остановках!
Но Агасфер непоколебимо стоял на рельсах, и вагон остановился. Не теряя времени, Агасфер схватил отчаянно сопротивлявшегося немца поперек его толстого чрева и поволок к передним дверям. Тот, видимо, уже начал соображать, что к чему, и сопротивлялся чисто символически. Тем не менее, уже вскарабкавшись на первую ступеньку, Агасфер, проскочив вперед, отчаянно тянул Шеффнера внутрь – немец вызывающе оттопырил зад и громко издал неприличный звук в сторону надвигающейся толпы.
– Вы с ума сошли! – простонал Агасфер, отчаянным рывком втащив Шеффнера внутрь и поспешно закрывая складные дверцы.
– Ага! – победоносно заорал Шеффнер. – Hast du das geh"ort, mein Freund, ich rechts furzte in ihren gelben Gesichtern [39] ?
– Слышал, слышал! – Агасфер отчаянно делал повелительные знаки вагоновожатому: поезжай, поезжай!
Однако тот выбрался из своего закутка и советовался с кондуктором: ехать или нет? И только когда в стекла трамвая ударили первые камни и зазвенело стекло, вожатый юркнул за свои рычаги и тронул трамвай.
39
Ты слышал, друг, как я пернул прямо в их желтые рожи? (нем.)
Но было уже поздно. Толпа окружила трамвай и не давала ему тронуться с места. Звенели разбитые стекла, наиболее отчаянные преследователи-патриоты повисли на оконных рамах, пытаясь забраться внутрь вагона.
И тут, слава богу, наконец появилось двое полицейских на велосипедах. Сначала он оторопели от такого явного нарушения общественного порядка, потом спешились, и, доставая на ходу дубинки, двинулись на обступившую трамвай толпу.
Штурм вагона прекратился. Люди отступили на тротуар, однако выкрики не прекратились: десятки голосов пытались объяснить наступавшим полицейским причину своего возмущения.
Оттеснив толпу от вагона – Агасфер всегда поражался довольно мирному ходу противостояния полиции и толпы в Японии – полицейские дружно развернулись к трамваю и направились к передним его дверям. Значит, поняли, что главные нарушители успели укрыться там. Агасфер сжал зубы: стало быть, инцидент пока не исчерпан!
Шеффнер, упав на боковое сиденье, что-то бормотал про нахальных «желтых яппи» и взмахивал руками. Агасфер прикусил губу: полицейские начнут задавать вопросы, а если сейчас вывести Шеффнера из состояния пьяного, но мирного полусна, то он, чего доброго, накинется и на них. Склонившись над скандалистом, он резко, как его учили, нажал на нужное место на его шее. Шеффнер замолк, уронил голову на грудь.