Агент Абвера
Шрифт:
Лейтенант был родом из Баварии, где его отец имел пивоварню, в двенадцать вступил в гитлерюгенд*, став там членом НСДАП, а потом, закончив военное училище в Ганновере – пехотным офицером. С началом войны, являясь командиром взвода, принял участие в разгроме Польши, а два месяца назад принял под Москвой роту.
Война ему нравилась, как и командовать людьми, устанавливая превосходство арийской расы. Русских считал унтерменшами* подлежащими уничтожению, презирал и ненавидел.
Чтение прервал негромкий стук в дверь, по ступеням скатился
– Господин лейтенант! (щелкнул каблуками) к нам по минам, что установили саперы прошлой ночью, со стороны иванов* бежит человек.
– Вот как? – отложил в сторону газету Вернер, – это интересно. Быстро одел шинель с зимним кепи, натянул меховые перчатки, и оба поднялись наверх.
У бруствера траншеи, на площадке перед амбразурой МГ-34*, гогоча, стояли несколько солдат, обмениваясь замечаниями, а вдали мелькала неясная фигурка быстро приближавшегося человека.
– Смирно! – рявкнул Ливински, гогот прекратился, все, хлопнув руками по ляжкам, вытянулись.
– Вольно – кивнул Вернер и протянул ладонь за биноклем. Приложил к глазам, цейсовская оптика четко приблизила картину: белый балахон, широко раскрытый рот и локти, быстро мелькающие палками.
– Держу, пари, подорвется, – ощерился стоявший рядом фельдфебель.
– А возможно и нет, он на лыжах – продолжил наблюдение офицер.
Через сотню метров неизвестный дернулся, швырнул палки в стороны и наддал ходу, затем в его руке затрепетало белое, а ветер донес крик, – нихт шиссен!
– Не стрелять, – опустив бинокль, приказал ротный пулеметчику Рашке, державшего неизвестного на прицеле.
Еще через несколько минут, запалено дыша, беглец перемахнул через заснеженный бруствер, где его свалили, а затем, обыскав и стащив лыжи, подвели держа за локти к Вернеру.
– Вер бист ду?* – ткнул его офицер пальцем в грудь.
– Младший лейтенант РККА, добровольно перешел на вашу сторону, чтобы бороться с большевиками, – последовал ответ на немецком.
– О, лейтнант! – высоко вскинул брови Вернер. – Ты знаешь наш язык?
– Да. И у меня есть важные сведения для германского командования. Прошу организовать с ним встречу.
– Не спеши, – сначала расскажешь, кто ты и где служил. Ливински! (обернулся к командиру взвода).
Тот, вынув парабеллум из кобуры, махнул им в сторону блиндажа, – вперед.
Когда спустились вниз, Вернер уселся за раскладной стол, фельдфебель приказал русскому «стой!» и положил перед командиром изъятые у перебежчика карманные часы, перочинный нож, мятую пачку папирос «Пушка», спички и офицерское удостоверение.
– Демьянофф Александр Пьетрович – брезгливо развернул его в руках ротный. – Командир стрелкового взвода 183-го пехотного полка.
– Совершенно верно – утер рукавом мокрое лицо Гейне.
– Ну и что у тебя за сведения для германского командования? – откинулся на стуле лейтенант.
– Они касаются антибольшевистского подполья в Москве, которое желает оказать помощь вермахту.
– Вот как? – высоко вскинул брови Вернер. – Дальше.
– Подробности, господин лейтенант, я уполномочен сообщить только Абверу.
– Откуда о нем знаешь? (поморщился).
– У нас серьезная организация, с обширными связями.
– Хорошо, – чуть подумал Вернер и бросил Ливински, – увести и взять под охрану.
– Яволь! – щелкнул тот каблуками. – Давай иван (развернул к выходу).
Наверху он окликнул двух солдат, те отвели Демьянова в деревянный сарай в сотне метрах за линией обороны. Когда закрылась дверь, и щелкнул навесной замок, перебежчик осмотрелся.
В тусклом дневном свете, проникавшем сквозь щели крыши, у боковой стены лежали остатки сена, а в глубине виднелось что-то накрытое брезентом. Подошел и, наклонившись, приподнял – на земляном полу аккуратным рядом лежал десяток убитых солдат вермахта, в наглухо застегнутых шинелях и с инеем на лицах. У одного не было ног, от второго осталось лишь туловище, рядом темнел запекшейся кровью безголовый.
«Так вам и надо твари» мелькнула мысль, опустив, вернулся назад и, подгребя сапогами сено уселся, прислонившись к бревенчатой стене.
Вскоре короткий день стал меркнуть, и Александр погрузился в сон, зябкий и тревожный. Ему снился бешеный бег по полю, свист ветра и ожидание выстрелов, а потом звяк палки на мине, и все прокручивалось вновь.
Разбудил пинок в бок, – вставай иван, – пританцовывая от холода, побурчал солдат в кепи с длинным козырьком повязанном сверху женской шалью.
Толкая карабином в спину, вывел из сарая и погнал по тропинке в сторону, откуда привели. У блиндажа стоял колесный бронетранспортер в зимнем камуфляже с тихо работавшим мотором, спустились по обледенелым ступенькам вниз.
– Вот этот, – сказал в желтом свете настольной лампы Вернер, гревшему у походной печки руки унтер-офицеру в белой каске с подшлемником и такой же стеганой, с капюшоном, куртке.
Тот подошел к пленному, натягивая рукавицы, – форверст* (показал на выход). Сопровождаемые конвойным снова поднялись наверх, проскрипели к бронетранспортеру и унтер, открыв стальную дверцу кузова, приказал пленному, – залазь!
Внутри, на откидной металлической скамейке у борта, ежились от холода еще двое в такой же экипировке и со шмайсерами* на коленях, в полумраке светились огоньки сигарет
– Садись напротив засранец, – буркнул один.– И чтоб мне без фокусов, пристрелю как собаку (затянулся обветренными щеками).
Командир, меж тем захлопнув дверцу, прошел вперед, уселся в кабину водителя и махнул рукавицей,– вперед. Бронетранспортер, взревев двигателем, стал набирать ход. Сверху в открытый кузов с пулеметом задувал ледяной ветер, от борта тянуло могильным холодом.