Агент Абвера
Шрифт:
– Ну что же, для первого знакомства вполне достаточно, Александр Петрович, – констатировал начальник, – а теперь перейдем к вашему очередному заданию. Предупреждаю, оно весьма опасное, поскольку предполагает работу во вражеском тылу и в случае провала – вас ожидают пытки и смерть, фашисты в таких случаях не церемонятся.
– Я готов, – бесстрастно ответил собеседник.
– Позволю заметить, Павел Анатольевич, – вступил в разговор Маклярский,– с товарищем Демьяновым я работаю второй год, и в первые дни войны он потребовал отправки
– В таком случае наши желания совпадают, – чуть улыбнулся начальник. – А теперь, Александр, слушайте и вникайте.
Спустя час, подробно изложив план операции, он поинтересовался, – есть ли вопросы?
– Имею два, – взглянул Демьянов на Судоплатова, – что будет с фиктивной группировкой стариков?
– Она под нашим наблюдением и безвредная. Так что пусть предаются ностальгии и мечтают, это не возбраняется. Слушаю второй?
– Хотелось бы побольше узнать про обстановку за линией фронта, она мне известна только в общих чертах.
– За это можете не беспокоиться, вся необходимая информация будет предоставлена.
Встреча с перерывом на чай с сушками продолжалась до полудня, а когда все детали обсудили, стороны распрощались, и Маклерский конспиративно выпустил агента из квартиры.
– Ну, как вам Гейне? – вернувшись из прихожей, вновь присел за стол.
– Поживем-увидим, – ответил старший майор. Начальник не любил давать поспешных оценок.
По прошествии недели они вместе с Абакумовым сидели в приемной Берии.
Три года назад он сменил на этом посту Ежова*, а до этого возглавлял соответствующие наркоматы в Закавказье, где проявив себя, был замечен Сталиным, и тот сделал его главой Лубянки. Новый нарком тут же отменил политику «Большого террора»*, проводимую прежним, назначил на руководящие посты своих людей и создал мощную агентурную сеть советской внешней разведки в Европе, Японии и США. По натуре был жестоким, отличался высокой работоспособностью, с подчиненными был груб, но справедлив.
Его адъютант, полковник Саркисов что-то записывал в журнале, время от времени отвечая на звонки «нарком занят».
Тот уже час допрашивал у себя бывшего командующего 34-й армией генерал – майора Качанова. В результате ударов превосходящих сил вермахта под Старой Руссой его армия отошла на реку Ловать, а затем в район Демянска.
Для расследования обстоятельств поражения на Северо-Западный фронт выехала комиссия уполномоченных Ставки Верховного Главнокомандования во главе с армейским комиссаром 1 ранга Мехлисом* обвинившая Качанова в самовольном отводе войск и пораженческих настроениях. Генерала арестовали, доставили в Москву, и теперь в отношении него велось следствие.
Председатель комиссии Мех лес, он же заместитель народного комиссара обороны и начальник Главного политуправления РККА, до революции являлся членом рабочей сионистской партии «Поалей Циан». С началом Гражданской войны стал большевиком и обретался в Гражданскую войну политработникам в штабах. Затем несколько лет был личным секретарем Сталина, утвердившим его на эту должность. Высшим руководством Красной Армии Лев Захарович по праву считался цербером*. Являясь болезненно подозрительным мстительным и жестоким, он видел вокруг только врагов и вредителей, требуя в лучшем случае снятия таких с должностей, а в худшем расстрела.
Наконец в высокой двери тамбура послышались шаги, она отворилась. Сначала появился конвойный сержант с тяжелой кобурой на ремне, за ним подследственный в синих галифе, распоясанной гимнастерке со следами крови и споротыми петлицами, замыкал процессию второй конвойный.
Когда она вышла из приемной, на столе адъютанта тренькнул телефон, – слушаю, Лаврентий Павлович (приложил к уху трубку). – Есть, – опустил на рычаг и взглянул на ожидавших, – проходите. Те встали, одернув мундиры, и скрылись за начальственной дверью.
– Каков подлец! – встретил их Берия, нервно расхаживая по кабинету. – Бежал с армией с поля боя как заяц и не признает вины. Явный враг народа!
Остановился у резной тумбы в углу, налил из бутылки в стакан боржома, жадно выхлебал – садитесь.
Когда отодвинув стулья, оба присели за приставной стол, грузно опустился в кресло своего, – докладывай Абакумов, ты первый.
– Согласно вашему указанию Лаврентий Павлович, военная контрразведка пересмотрела свою стратегию и разработала новую. Она позволит более активно…
– Кончай миндальничать, ближе к телу, – резко оборвал его нарком.
– Понял, – втянул в голову в плечи комиссар госбезопасности и доложил конкретику. Согласно ней всем Особым отделам фронтов армий и флотов предписывалось подобрать и забросить в тыл противника агентов с последующим их внедрением в части вермахта, вспомогательные войска, полицию и гестапо. Основной задачей для них поставить сбор информации о школах подготовки диверсантов на оккупированных территориях, проникновению в них, получению информации о личном составе и командовании, передаче ее в центр.
– И сколько таких агентов планируется к заброске? – сложил руки на груди Берия.
– Для начала по десятку с каждого фронта.
– Когда можно ожидать первых результатов?
– Месяца через три-четыре
– Ну что же, принимается, – пожевал губами нарком и дополнил сказанное несколькими дельными указаниями, которые Абакумов тут же аккуратно записал в блокнот.
«Да. Что-что, а дело в отличие от Ежова, он знает», подумал Судоплатов много раз убеждавшийся в этом, докладывая закордонные разработки и планы их реализации. Берия схватывал все на лету, всегда улавливал главное. Прежний же нарком, мстительный и злобный недомерок, оперативную работу знал слабо, компенсируя отсутствие опыта личной преданностью вождю, интригами и звериной жестокостью.