Агент без прикрытия
Шрифт:
Боевик бережно принял взрыватель, ввернул его в короткий цилиндр мины. Иса с удовольствием отметил испуг во взгляде Томаса Уэллера.
– Ты поверил, поверят и другие. Вы – американцы, европейцы – слишком сильно боитесь смерти. Потому что в вас нет настоящей веры.
– А теперь иди, – сказал Брук, поднимаясь со стула.
– Что будет с моим радистом? – спросил Уэллер.
– Это решаю не я. Боюсь, придется тебя огорчить…
Иса благодушно пожал плечами:
– Когда идут двое, то до цели доходит хотя бы один. Просвети его по дороге. Вдруг
Именно эти слова заставили Уэллера двинуться к выходу, он приостановился за воротами склада, увидел Тарика, спускавшегося с пустыми руками из самолета по опущенной рампе. Небо на востоке уже не было непроницаемо черным, звезды потускнели. В лицо капитану дул сухой ветер пустыни. Он махнул рукой радисту. Тот не сразу понял, и его пришлось одному из боевиков подтолкнуть в спину.
– Пошел…
Уэллер сделал с десяток шагов, резко остановился, повернулся всем телом. Иса поднял автомат, передернул затвор.
– Иди, пока я не передумал.
– А какое четвертое дело? – с недоумением спросил Уэллер, глядя на Брука, он, казалось, не замечал автомата, нацеленного на него.
– Береги себя. Очень сильно береги по дороге. Где-то поблизости ходит наш общий друг, а у него есть автомат и вопросы к тебе.
Уэллер растерянно махнул рукой и побрел по бетонке. Радист нагнал его, зашагал рядом. На них двоих не смотрел только Тарик – он, не отрываясь, смотрел на часы, боялся пропустить нужное время.
– Следующий раз выставишь таймер на час времени, – распорядился Иса.
Когда американцы исчезли из вида, Брук тронул Ису за плечо.
– Нам надо обговорить детали.
Главарь осмотрелся, ему казалось, что повсюду их могут подслушать.
– Можно поговорить в машине, – предложил Брук.
Иса слегка поморщился, недовольный тем, что эта мысль не пришла ему в голову первому. Ему не нравилось, что Брук во многом перехватил инициативу. Они устроились на переднем сиденье «Хаммера».
– Мой тебе совет: не думай о победе, – сказал Брук. – Один бой ты случайно выиграл, но войну вы уже проиграли. Американцев вам не победить. Нельзя воевать со всем миром.
Иса сложил руки на коленях. Важно поднял голову:
– Я буду воевать.
– Американцы все равно придут сюда и уничтожат вас. Они добьются своего, даже если у тебя найдется атомная бомба.
– Как?
– Отведут войска на безопасное расстояние, раздадут противогазы и пустят в вас ракету, наведут ее из космоса. Все, чего ты добьешься, – погубишь город. У тебя там остались родственники?
– Три брата, сестра…
– Они задохнутся… вместе с семьями, – прищурился Брук, – а американцы представят дело так, что это ты взорвал самолет. Тебя будут проклинать и те, кто уцелеет в Неджефе.
Брук чувствовал, что Иса поддается, поэтому хотел дожать его.
– Ты хочешь, чтобы тебя проклинали? Скажи, почему ты воюешь?
Иса задумался. Сперва он взял оружие в руки, потому что был в правящей партии. Всем чиновникам и партийным раздавали оружие. А потом? Он и сам толком не задумывался над этим. Воевал, поскольку шла война, и было уже невозможно – или ему только так казалось – положить оружие на землю и уйти, бросить людей, пошедших за ним. Да и куда идти? Если дом разрушен, прежнего места службы нет, а впереди ждет суд, как пособника бывшего режима. Даже если не посадят в тюрьму, он уже станет никем в новом непонятном ему государстве.
– Я хочу, чтобы американцы ушли, – наконец сказал Иса.
– Они уйдут не раньше, чем вы перестанете воевать. Ты это пойми! – Брук выжидающе смотрел на Ису.
– Но останутся их компании, они будут качать нашу нефть, – настаивал Иса.
Брук тяжело вздохнул, не первый раз ему приходилось разговаривать с боевиками исламских стран, и он знал, что ему ответят наперед. Нефть как аргумент в споре могла быть заменена на лес, на алмазы, руду, какао, но суть возражений от этого не менялась.
– А много тебе и другим перепадало от нефти, которую качал Саддам? Ее у вас почти никто и не покупал – эмбарго. А теперь у тебя есть деньги, которые ты можешь получить только со мной. Надо выбираться отсюда, пока есть время. Это твой шанс, то, что ты сумел завоевать.
– Мне и Саддам не нравился, и американцы не нравятся.
– При Хусейне ты почему-то за оружие не брался?
Иса кусал губы, теребил бороду.
– Это было невозможно. Он никуда бы не ушел – некуда.
– И американцы не уйдут. – Брук подвел разговор к нужной точке. – Ты сам это сказал. Единственный выход, чтобы избавиться от них, – уйти самому. Мир большой.
– Ты прав, – сдался главарь боевиков, – я сам об этом думал в последние месяцы.
– Ты сможешь провести меня в свободную зону, контролируемую курдами?
– Можно попробовать.
– Там у меня есть связи. У них и получишь свои деньги.
– Договорились. – Иса смотрел из салона «Хаммера» сквозь толстое стекло триплекса на боевиков. – А теперь скажи: почему ты не стал вытаскивать своих людей? Я бы отпустил их почти даром. Тысяч сто-двести хватило бы.
– Теперь ты можешь ответить и сам, – несколько зло, но без ненависти сказал Брук.
– Ты им оставался должен деньги за доставку химоружия.
– И это тоже. Мне не нужны свидетели.
– Когда мы уедем? – Иса сузил глаза. – Ночью?
Брук, хитро прищурившись, покачал головой:
– Американцы следят за нами через спутники. И среди вас всех я один знаю время, когда Неджеф выпадает из зоны видимости. Я основательно подготовился. Так что без меня тебе никак не обойтись.
Шуршали, ломались под ногами сухие стебли, пыль коркой застыла на лицах, забивала носы. Бондарев и украинский пилот наконец отошли на достаточно безопасное расстояние от складов. Клим присел на землю, принялся перевязывать шнурки, потянул слишком сильно, и один из них лопнул.