Агент Иван Жилин
Шрифт:
Все семь последних лет отставной агент Жилин внушал себе спасительную формулу покоя: «Хорошо все-таки, что я писатель…», надеясь когда-нибудь поверить в нее. Так не пришло ли время отказаться от этого аутотренинга? Не пора ли Жилину перестать быть писателем?
Глава двадцать первая
Памятник перед отелем был взорван.
«Идеал» работы Вузи Бриг превратился в… да ни во что он не превратился, – не существовало отныне современного Давида с клетчатой рубашкой вместо пращи, вот и все метаморфозы! Управляемый фугас. Центр площади был оцеплен полицией, вялые работяги бродили по парку, собирая разбросанные осколки, –
Зеваки, как ни странно, были еще более вялыми, чем полицейские. Почти никто не стоял, каждый был сам по себе, а редкие пешеходы вообще не обращали внимания на изменившийся пейзаж. Никаких вам рыданий или, наоборот, восторженных всхлипов на тему: «Я видел, видел!..» Да и в городе было на удивление спокойно, ни малейших следов паники или массового возбуждения. Чрезвычайная ситуация была строго ограничена районом Университета и, частично, Парком Грез. Не скупали продукты, не громили магазины, не разыскивали родственников, не удирали на автомобилях, не предлагали состояние за лишнее место в вертолете. Одно сплошное созерцание. Лишь уничтоженный «Идеала», пусть и был он местного значения, хоть как-то разбудил это сонное царство.
Возносясь по змеящимся улочкам от подножия к сердцу города, воображая себя снарядом, пущенным в цель рукой богини Немезиды, разве мог я мечтать о таком вот сюрпризе…
А чего ты ждал, спросил я себя. Торжественной встречи? Ты нахально поднялся по Приморскому спуску – у всех на глазах! – обогнул левое крыло гостиницы и объявился на площади. Ты расслаблен и ничего не боишься, держа для невидимых охотников фигу в кармане. Потому что ты – догадался… Ох, как мерзко. Если честно, не расслаблен я был, а почти раздавлен своей внезапной догадкой. Не будет мне торжественной встречи, с каким бы страхом и азартным ожиданием я к ней ни готовился! Когда с легкостью уходишь от засад, которых не существует, когда просчитываешь ходы за дураков и негодяев, но вдруг понимаешь, что никто за тобой не гонится, потому что главный дурак – ты сам, становится стыдно. Но это можно пережить. Когда же видишь, сколько людей пострадало от твоей старческой несостоятельности – теряешь смысл жизни… Как я сразу не допер, насколько грубо меня использовали? И не надо, не надо теперь лепетать про концерн «АКТ»! Всякому овощу свое время. Пока ты гонялся за убийцами цветочницы, Жилин, пока ты ломал голову над загадкой «Масс-турбо», тебя просто использовали… Ау, Гончар, где ты? Помоги мне вернуть смысл жизни, лекарь…
Может, взорванный манекен даст Жилову силы жить дальше?
Обогнув левое крыло гостиницы, я остановился на углу, под козырьком здания. Здесь же в тенечке дремал в раскладном кресле пожилой абориген, перед которым стояли большие диагностические весы. Человек, очевидно, работал. Только клиентов у него что-то не наблюдалось.
– И кого благодарить? – сказал я, глядя на обломки памятника.
– Простите, что вы сказали? – оборотил ко мне лицо владелец весов. Лицо у него было обвисшее, унылое. Этому-то чего унывать? Такое представление перед его глазами разыгралось! Я подошел ближе и сварливо молвил:
– Подумаешь, голый! Клетчатая рубаха была? Значит, все культурно. Кому помешало, что дядя просто стоит и смотрит в недоступную даль?
– Ах, вы о скульптуре, – разочарованно сказал он.
– Секта меценатов встала из могилы? – спросил я. – Кого нам благодарить за развлечение?
Уничтоженного истукана было немного жаль, успел я привыкнуть к нему. И вообще, произведение искусства, как-никак.
– Что вы, какие меценаты? – апатично возразил незнакомец. – Их было двое. Один – в игрушечной маске, другой – с забинтованной головой. Голову забинтовал, шакал, чтоб морду не запомнили.
Он меня не узнал. Пожилой-то пожилой, но молодящийся, как и все они тут. Каждый день сидит на площади, смотрит на скульптуру и – не узнал меня. Наверное, это к счастью… А вот бинтоваться в целях маскировки – чушь, кинокомиксы. Ну-ка, кто у нас числится в пострадавших, кому давеча по голове перепало?
– Первый злодей, случаем, не в маске черепа был? – спросил я.
– Да-да, – ничуть не удивился владелец весов. – Так вы их тоже видели? Расскажите полиции, а то они ко мне, по-моему, не собираются подходить. Думают, я сам ради них задницу от стула оторву… – Он секунду помолчал. – А лабрадор жалко.
– Какой Лабрадор? – испугался я. – Полуостров?
– Постамент был из лабрадорита. Ценный минерал. Мой зять как раз занимался его доставкой откуда-то с севера. Вы знаете, что этот камень применяется в целях защиты от магии? Анекдот. От магии защищает, а от тротила – нет… Взвеситься не желаете?
– Почему нет? – сказал я и сел на весы.
Он включил анализатор и вдруг спросил:
– Вы, кажется, были в городе, да? Это правда, что террористы взорвали Национальный Банк?
– В Национальный Банк я сегодня не заходил, – уклончиво ответил я. – Повезло.
– Говорят, все деньги сгорели, – сказал он.
– Ну, не все, – сказал я. – У вас же есть при себе портмоне? Не пустое, я вижу.
Он посмотрел на свое портмоне и покачал головой, кисло улыбнувшись:
– Вы молодец, хорошо держитесь. Я тоже стараюсь себя как-то поддержать, но…
Он закашлялся в приступе, махая на меня рукой. Вот тебе и молодящийся, подумал я, вот тебе и апологет вечного здоровья. Или он не умеет видеть цветные сны? Из прорези печатающего устройства ползла распечатка с моими данными, но я не стал ее разглядывать, я слез, положил на сиденье сразу десять динар и пошел к главному входу…
Я хорошо держусь? Это видимость. Острое чувство вины, смешанное с чувством унижения, как кислота разъедали дух и волю.
Где пересеклись интересы тайных хозяев «АКТа» и умельцев из «Масс-турбо» – вот ещё одна тема, над которой стоило бы поразмыслить! Формально группа «АКТ» – могучая медийная корпорация, монстр. Настоящая империя комиксов – с отработанной технологией идиотизации всего и вся. До сих пор они старались держать лицо, обходя стороной проблематику Венеры и Марса, так что же вдруг случилось? Невидимых кукловодов на остренькое потянуло? Или за респектабельной ширмой происходит нечто куда более серьезное? Технологию идиотизации доводят до логического завершения, превращая культурный феномен в биологический… Нет, не будем пугать себя раньше времени.
У дверей стояли Славин с Баневым.
– Явление, – буркнул Евгений, взглянув мимо меня. – Каменный Иван восстает из крошева.
– Добрый вечер, – сказал воспитанный Виктор.
Они дружно глазели на площадь. Останки памятника лежали прямо перед нами, метрах в пятидесяти – подходи и рыдай, распластавшись на изуродованном теле.
– Как ты кстати, – сказал Славин. – Вот. На.
Он, не поворачивая головы, сунул мне в руки заклеенную коробку.
– Что это?
– Посылка товарищу Жилину от товарища Строгова.