Агент Иван Жилин
Шрифт:
У Дмитрия Дмитриевича я уже был, думает Иван, этот путь пройден. Тогда – на вечерний пляж? Выбросить камни в море, и – прощай сомнения. Пришло время со всеми хочет попрощаться, включая здравый смысл… А что еще ты можешь придумать, старый желчный моралист?
Молодой, опьяненный счастьем Жилин встает со скамейки и шагает в ту сторону, куда дует ветер. Все что мог, он уже придумал. И никто не пугается, не шарахается, головы не поворачивает, когда этот большой и зверский с виду мужчина, наискосок пересекая аллею, озорно восклицает:
– Официант, фруктов! Любых! Только не райских яблок, хватит с меня яблок!
Глава
Было почти, как вчера, вот только в беседе на этот раз отсутствовала благородная сумасшедшинка, которая так нравится молоденьким барышням и старым эстетам.
– Ты дура, – нашел он подходящее случаю слово. – Болванка ты дубовая.
– Я не из дуба, я из бальсы, – охотно возразила Рэй. – Я изящная и очень легкая.
И на том разбор полетов исчерпался. Не было озвучено ни одно из тех обидных слов, которые витали вокруг, как назойливая мошкара. Бывают ведь ситуации, когда на «дуру» только дуры и обижаются, не так ли? Агент Ведовато сама все понимала, переживания и так терзали ее, никаких слов не требовалось… Жилин придвинулся к ней, обнял и спросил:
– Ты знаешь, что Мария – самое распространенное на Руси имя? У одной моей деревенской знакомой была корова Машка, кошка Машка, внучка Машка, а самые ее любимые конфеты назывались «Марья в пудре». Угадай, как ее саму звали?
– Товарищ доярка? – предположила Рэй.
– Грубо, – удивился Жилин. – Но неправильно.
– Сдаюсь. Я вообще-то не поняла намек. Ты меня что, с собой зовешь?
– Да я просто…
– Тогда я, конечно, согласна, но должна сначала подумать.
Они сидели на влажном остывшем песке. Бриз уже поменял направление с морского на береговой. Пляж в этом месте был скверно освещен – один-единственный фонарь на пару с луной, – но в целом взморье было почти таким же, как и вчера: любителей ночных купаний оказалось не меньше, чем дневных. Люди инстинктивно тянулись к морю, это было хорошо. Вода умеет возвращать нервную систему к норме независимо от того, перевозбужден человек или заторможен (Жилин уже объяснял нечто подобное одному знакомому бармену). С другой стороны, в таком состоянии купаться – верный способ стать жертвой несчастного случая… он спохватился:
– Кстати, ты не замерзаешь? Не хватало еще простудиться.
– На войне не простужаются, Ваня, – сказала она.
Барышня продолжала жить войной, и нельзя было ей не посочувствовать. Лаборатории были разгромлены. Прежде всего электродинамическая, занимавшаяся квантовыми рассеивателями и геомагнитными генераторами, а заодно биотехнологическая, в которой синтезировали по рецептам Рэй полюбившиеся ей «оболочки». В здешнем Университете трудились головастые ребята, не зря им гостья подарила все разработки, украденные из секретных лабораторий Службы контроля. Они не только превратили научную информацию в кучу полезных мелочей (вроде браслетов-«зонтиков», которые обтягивали сейчас запястья и Жилина, и Рэй), но многое усовершенствовали. Взять хотя бы «костюмчики» нашей царевны-лягушки, ее маскировочные комплекты, которые не смог распознать даже тонкий знаток Оскар Пеблбридж. Так что разгром лабораторий, очень вероятно, был одной из главных целей нападения на Университет, теперь это видится вполне отчетливо.
Какие еще у нас новости, достойные упоминания, подумал Жилин. То, что Феликс Паниагуа прилюдно покончил с собой, и никому не пришло в голову удерживать его? Об этом и так ожившее радио не уставало сообщать. Зато о том, что автомобиль Рэй чудом уцелел во время штурма –
Была еще одна новость, и вот ее-то не знал никто, кроме Жилина. Поганая тварь, столько лет жившая в его мозгах, сдохла! Уродливый карлик, никогда не спавший и хозяину своему не дававший спокойно спать, был мертв, труп его смыло волной, и морская свежесть наполняла голову, выветривая скопившуюся тухлятину. Это была свобода. «Искупаться…» – расслабленно подумал Жилин.
– Может, расскажешь наконец, как ты догадался? – произнесла Рэй сварливо.
– О чем догадался, солнышко? – спросил он.
– О том, что я – это я.
На неуловимую долю секунды молодая женщина стала старушкой. Так-так, разоблаченному агенту хотелось узнать, где был прокол. Проснулось профессиональное любопытство. Отчего бы не помочь коллеге, подумал Жилин. Как я догадался… Рост? Запах? Любовь к кристаллофонам? Рост я определяю с точностью до миллиметра, это да. С запахами сложнее, но главное, видимо, все-таки в другом. Я к ней неравнодушен, вот в чем разгадка. Неужели это правда, спросил он себя. Неужели впервые в жизни – это правда?
– Все просто, – сказал он. – Твоя бабуля держала ручной детектор точно такой же хваткой, как и фрау Балинская – виброфен. И юная ведьма, которая проколола мне руку, точно так же держала спицу. Ты поджимаешь особым образом мизинец, забываешь контролировать это движение.
– Дьявол, – огорчилась она. – Надо работать над собой.
И все-таки непонятно она вела себя! Никакого траура, никаких слез над телом, которое стащило воронье в пиджаках. Обойдемся без иронии, подумал Жилин, у меня есть свой Учитель, но ведь и у нее был свой. Тот, чьи покалеченные ноги достойны благоговейного лобызания. Или якобы неопознанный мертвец на холме – это ход, мистификация, высококлассная инсценировка?
– Странник точно умер? – спросил Жилин нейтрально. – Ошибки нет?
– Умер? – с совершенным хладнокровием удивилась Рэй. – Он давно уже был мертв, и ты прекрасно об этом знаешь. Он погиб, когда я еще в гимназию ходила.
– Когда ты к олимпиаде по космогации готовилась, – покивал Жилин. – Но по причине беременности не попала.
Она взглянула на популярного писателя так, что не понять ее было невозможно: покойники эту женщину больше не интересуют. Только живые и настоящие. Только те, у кого есть будущее. Иногда Жилин завидовал мужчинам, на которых ТАК смотрит женщина… Вот поэтому меня теперь интересует настоящее, подумал он с наслаждением. Будущее подождет.
– Кстати, – вспомнила Рэй, – мой сын нашелся! На «Пеликане-10»!
– Откуда узнала?
– Позвонила мужу в Австрию, – с вызовом сказала она. – Товарищу Балинскому. Ты против?
– Он сотрудничает с Эммануэлом? Оказывает мелкие услуги?
– Ой, да какое это имеет значение? Ты что, не понял? Мой сын – на планетолете, в космосе! Пробрался каким-то образом, дьяволенок, и дождался старта.
– Ну ты же сама меня просила, – проворчал Жилин, – чтоб был подальше от людей.
– Почему ты на меня так смотришь? – напряглась она.