Агент N 13
Шрифт:
– Присядем-ка на минутку, сынок, - сказал Шалго, кивнув на скамейку, стоявшую в тени.
– А то из меня уже и дух вон. Так что ты говоришь?
– Можно ли предположить, что Илонка пошла на такое?.. Ну, словом, чтобы она приняла предложение Меннеля?
– В наши дни трудно в этом смысле ручаться за кого-то.
– И второе, - продолжал лейтенант.
– Можно ли себе представить, что Казмер Табори способен убить человека?
– Можно, - решительно отвечал Шалго.
– Казмер отличный специалист в своей области, но он страшно необуздан. В детстве не было дня, чтобы он с кем-нибудь не подрался. Очень чувствителен к обидам. К сожалению, слишком рано,
– А в каких отношениях он с Илонкой? Мне кажется, они небезразличны друг другу.
– На этот вопрос я затрудняюсь ответить, - задумчиво произнес старый детектив.
– А что говорила вам Илонка о своих родителях?
– До них мы еще не добрались, - сказал Фельмери и с любопытством посмотрел на Шалго.
– Илонка ведь тоже сирота, - продолжал тот.
– В пятьдесят шестом ее отец и мать покончили с собой. Иштван Худак был военным прокурором. Были у него дела, за которые в смутное время мятежа кое-кто хотел с ним рассчитаться. Приходили искать его к нему домой, Худак дверь не открыл. А потом взял пистолет и сначала застрелил жену, а потом пустил себе пулю в лоб. Может, и девочку ждала та же участь. Но, к счастью, ее в тот час не оказалось дома. Надо сказать, что у Табори с Худаками были весьма плохие отношения. Покойный Худак причинил им в свое время много неприятностей. Даже вел против них дело и самолично допрашивал профессора и Бланку. Дело это, правда, прекратили. Только для Бланки Табори с той поры упоминание о Худаках - что красный платок для бодливого быка. Если она и терпит еще, что Казмер разговаривает с Илонкой, то о чем-то более серьезном и слышать не хочет. Казмер это, конечно, понимает и, уважая и любя свою мать, не хочет причинять ей огорчения. Он вообще не любитель осложнений. И это тоже против вашей гипотезы, - заключил Шалго и посмотрел на лейтенанта.
– Почему против?
– На это я отвечу позднее, - тяжело поднимаясь со скамейки, сказал старик. Он пошел по усыпанной гравием дорожке к входу на пляж. Фельмери следом за ним.
В воротах за небольшим столиком восседал кассир пляжа - Адам Рустем. Это был пожилой худощавый человечек со скуластым лицом и глубоко посаженными темными глазами, над которыми нависали густые черные брови. Зато все остальное у него было белое: волосы, рубашка, полотняные штаны, кеды, халат.
– Как идут дела, профессор?
– спросил Шалго, подавая руку Рустему.
– Не жалуемся, - отвечал тот, подозрительно косясь на Фельмери. Сегодня наплыв особенно велик. Соблаговолите окунуться в прохладу вод, ваша милость?
– Упаси бог, - сказал Шалго.
– Вот разрешите представить вам лейтенанта Фельмери, который очень хочет взглянуть на ту самую лодку номер семь, на которой Меннель ездил в последний раз кататься.
– Она на лодочной станции. Без разрешения майора мы ее никому не выдаем, - сообщил Рустем.
– Ясно. Никому, кроме нас, - уточнил Шалго. Он достал сигару, предложил закурить и Рустему.
– А скажите, профессор, вы были здесь в то утро, когда Меннель отправился на прогулку?
– Конечно. Я, прошу покорно, еще ни разу за всю свою жизнь не опаздывал на работу. Я сам и лодку выдал господину Меннелю. Абонемент у него был от бюро обслуживания. Бедняга! Да будет милостив к нему господь. Приятный, приветливый был человек. Я проводил господина Меннеля к причалу. По дороге мы с ним немного поговорили. Он все моей семьей интересовался.
– На пляже уже много народу было в это время?
– А никого. У меня только несколько человек из проживающих в отеле плавают обычно по утрам, с шести до полвосьмого. А господин Меннель отчалил около восьми.
– Вы хотите сказать, что в это время вы были только с ним вдвоем на причале?
– с недоверием глядя на тщедушного смотрителя пляжа, уточнил Шалго.
– Да, только вдвоем и были. Господин Меннель и я. Перерыв, так сказать, у нас в это время на пляже. Гости отеля как раз завтракают, а посторонние еще не приходят, рано. В полдевятого появляются первые купальщики.
– И никого из посторонних вы не видели?
– Ни души. Да вы что, не верите мне? Но я говорю сущую правду!
– Не обижайтесь, старина, - проговорил Шалго, заставив себя улыбнуться.
– Да уж больно невероятно все это. И Казмера Табори вы не видели?
– Нет, утром рано не видел, он пришел позднее, ближе к обеду.
– Что ж, и на том спасибо, профессор, - поблагодарил Шалго Рустема и напрямик по выгоревшей траве газона заковылял вслед за Фельмери к причалам. В знойной духоте гул голосов, висевший над пляжем, был еще невыносимее, чем обычно.
– Вот это и было мое второе возражение, - догнав лейтенанта, сказал Шалго.
– Казмер Табори не выезжал на лодке следом за Меннелем. Маловероятно и то, что убийство совершилось у него в доме. Как-то по-другому все это происходило.
Они сели в лодку. Сразу же нашлось несколько зевак. Кое-кто хихикал, глядя на странных гребцов. Лейтенанту Фельмери, тут же догадавшемуся, над чем смеются люди, стало не по себе: он, наверное, и сам за живот схватился бы при виде таких, как они, чудаков, залезших в лодку в жарищу одетыми, словно для прогулки по городу. Не долго думая, он сбросил с себя все лишнее и сразу почувствовал облегчение. А вот старого Шалго не смущали, как видно, насмешки: он преспокойно покуривал сигару и весело посматривал на лейтенанта.
– Готов? Ну, тогда бог в помощь! Вперед!
– скомандовал он, взглянув на часы.
– Ровно восемь. Понятно? Так что весла в руки и пошел на полную мощь! Направление буду указывать я.
Фельмери приналег на весла, и лодка проворно заскользила по озерной глади.
Наконец показались три одинокие ивы. Серповидный мысок еле заметно выдавался из зеленовато-бурых зарослей камыша.
– Возьмите чуть левее, - сказал Шалго гребцу.
И Фельмери с таким усердием поспешил исполнить команду, навалясь на правое весло, что чуть не опрокинул лодку. Шалго же сидел на корме и, повернувшись всем корпусом, пытался отыскать взглядом среди строений на берегу белый фасад виллы Табори. Густо покрытый зеленеющими садами склон холма был сейчас безлюден.
– Стоп!
– скомандовал Шалго лейтенанту. Тот опустил в воду весла, зачерпнул пригоршню воды, намочил лицо и грудь и, достав из кармана брюк сигареты, закурил. Только сейчас он заметил маленький красный буек, прыгавший на волне рядом с бортом лодки.
– Здесь и была обнаружена лодка, - сказал Шалго.
– В сорока минутах хорошего хода на веслах от пристани. Значит, Меннель прибыл сюда в восемь сорок пять. Согласно акту судебно-медицинской экспертизы, смерть его наступила в промежутке между восемью двадцатью и восемью пятьюдесятью утра. Если мы примем эту констатацию медиков за истину - а у нас нет причины ее не принять, - то выходит, что Меннеля убили не здесь.