Агент N 13
Шрифт:
– Намного. Но, в общем, ты был прав: надо мне ложиться в больницу. Я только боюсь...
– Не бойся, мамочка, - остановил ее Казмер.
– Поверь, у тебя нет ничего серьезного. Ты просто устала, расшалились нервы.
– Он взял руку матери и поднес ее к губам.
– Ты, наверное, слишком близко приняла к сердцу мой отъезд? Четыре года, это тебя испугало, да?
Мать не отвечала. Казмер сдвинул брови. "Значит, она все еще не примирилась с мыслью, что я надолго уеду", - подумал он и принялся успокаивать мать.
–
– Нет, Казмер! Упаси бог! Я понимаю, что значит для тебя эта поездка. Мне просто нужно привыкнуть к мысли, что тебя некоторое Бремя не будет рядом со мной...
– Она встала.
– Ты поезжай... Поезжай, сынок... Самое главное для меня - это твое будущее.
Казмер поцеловал мать и спросил, не хочет ли она немного пройтись, спуститься к озеру, к отелю.
– Могу угостить тебя мороженым!
– улыбнувшись, сказал он.
– Охотно. Может быть, прогулка пойдет мне на пользу.
Они шли неторопливой походкой. Улица в эти послеобеденные часы была тиха и пустынна.
Вскоре мать и сын оставили платановую аллею и повернули направо, на узкую тропинку, замысловатыми петлями сбегавшую между густых и тенистых кустарников к озеру.
Они уже почти подошли к шоссе, обвившему темной лентой озеро, когда Бланка нарушила наконец молчание, спросив, что произошло после того, как ее отвели наверх, в спальню.
– Я немного поцапался с дядей Матэ, - признался Казмер, после чего ему пришлось рассказать все, как было. По лицу матери Казмер видел, что она внимательно слушает его рассказ о Хубере, о полковнике Каре, который не понравился инженеру своей подозрительностью.
– Он сказал, что и тебя подозревает?
– сразу же спросила мать.
– Прямо нет. Но начал сбивать всякими вопросами и вопросиками. Устроили они мне с Оскаром перекрестный допрос.
– Ты действительно подрался с Меннелем?
– спросила Казмера мать и села на скамейку в тени на площадке для детских игр.
– И не рассказал мне об этом?
– Я думал, Меннель сам прибежит к тебе с жалобой.
– Нет, Меннель ни словом не обмолвился об этом случае. Как это произошло?
Казмер с явной неохотой рассказал.
– Скажи, Казмер, что ты хочешь от этой девицы?
– помолчав, спросила Бланка, задумчиво глядя на сверкающее зеркало воды.
Казмера всегда возмущала эта манера матери называть Илонку не иначе, как "девица" или "эта девица". Поэтому он и сейчас недовольно переспросил:
– Какую "девицу" ты имеешь в виду?
Бланка, зная характер сына и почувствовав, что дело может кончиться ссорой, решила
– Ладно, не будем спорить. Об одном тебя прошу, сынок, не ссорься с Матэ. Он этого не заслужил. Ты еще не знаешь, что он для тебя сделал. Поверь мне: он так тебя любит, что, если нужно, отдаст за тебя жизнь.
– За меня?
– Казмер удивленно посмотрел на мать.
– Почему дяде Матэ нужно жертвовать за меня жизнью?
– Не нужно. Сейчас не нужно. И мне кажется, не придется вообще. Я это к примеру сказала, чтобы ты понял, как сильно он тебя любит.
– Ничего не понимаю. Впрочем, это не важно. Ты же хорошо знаешь, что я не только уважаю дядю Матэ, но и люблю его. Но если бы ты слышала его разговор с Хубером, ты бы тоже ахнула.
– Матэ - вежливый человек. Он такой с детства. Соседи в нем души не чаяли. Матэ настолько добр, что, кажется, даже в убийце готов искать что-то человеческое. Вот и с Хубером он тоже учтив. Не понимаю, почему тебе это не понравилось?
– Возможно, ты и права, - сказал Казмер, поднимаясь.
– Пойдем, мама.
– Между прочим, что представляет собой этот Хубер?
– спросила Бланка.
– Производит впечатление образованного человека. Не понимаю только, зачем ему понадобилось рандеву с полковником? С глазу на глаз!
– С Карой?
Бланка шла медленно, опустив голову, она словно искала что-то у себя под ногами, на черном, плотно укатанном асфальте.
В баре гостиницы они встретили Шалго. Он сидел на своем привычном месте, в углу у окна, и курил сигару. Перед ним лежал исписанный лист бумаги, и старик настолько был погружен в чтение, что даже не заметил появления Казмера и Бланки. Потягивая вино из бокала, он не отрывал глаз от бумаги.
– Не помешаем?
– осведомился Казмер, подойдя вплотную. Шалго приветливо взглянул на них, сложил бумагу вдвое и, улыбнувшись, ответил:
– Ну что вы!
– И тут же спросил: - Как вы себя чувствуете, Бланка?
– При виде вас, Оскар, меня всегда мутит, - сказала Бланка, присаживаясь рядом.
– Вы опять выглядите так, будто только что опрокинули на себя пепельницу. Бедная Лиза! Не понимаю, и что ее только привязывает к такому неряхе!
Шалго осмотрел себя, стряхнул сигарный пепел с брюк и с плутоватой усмешкой возразил:
– Лиза любит меня за мою душу. За мою ангельски чистую душу.
Казмер посмеялся шутливой пикировке и попросил подбежавшего официанта принести две порции мороженого.
– Погоди, Янчи, заодно получи с меня, - сказал Шалго.
– Уж не я ли спугнула вас, Оскар?
– спросила Бланка.
– Ну что вы! Я уже давно хотел рассчитаться.
– Шалго положил деньги на стол, и официант, поблагодарив за чаевые, удалился.
– Домой?
– спросил Казмер, закуривая.
– Скажу - не поверишь! Иду грести!