Агент "Н" или "М"
Шрифт:
— Глупости, дитя мое! — оборвала ее Таппенс. — Так не бывает.
Шейла посмотрела на собеседницу долгим недоверчивым взглядом. Потом сказала:
— Хорошо. Раз вы так считаете, я верю вам.
Таппенс стало неловко.
— Вы слишком доверчивы, Шейла, — бросила она. — Возможно, вы поступили неосмотрительно, доверяясь Карлу.
— Значит, вы тоже против него? Я думала, он вам нравится. Он сам тоже так думал.
До чего же трогательны эти юнцы! Они верят, что все к ним расположены. А ведь это правда — Карл ей нравился.
— Послушайте,
— Значит, по-вашему, Карл… — начала Шейла.
— Служит своей родине именно таким способом… Но ведь и это не исключено, верно?
— Нет, исключено, — отрезала Шейла и направилась к двери: — Ясно. Сожалею, что обратилась к вам за помощью.
— Но что же я могу сделать для вас, милая девочка?
— У вас есть связи. Ваши сыновья в армии и флоте, и вы не раз говорили, что они знакомы с влиятельными людьми. Я надеялась, что вы попросите их сделать… хоть что-нибудь сделать.
Таппенс подумала о своих мифических отпрысках — Дугласе, Раймонде и Сириле.
— Боюсь, они ничем вам не помогут, — ответила она.
— Значит, надеяться нам не на что. Карла возьмут и посадят в тюрьму, а потом на рассвете поставят к стенке и расстреляют. И на этом все кончится, — с высоко поднятой головой пылко произнесла Шейла и вышла, захлопнув дверь.
«Ох уж эти ирландцы, будь они прокляты! — думала Таппенс, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. Откуда у них эта ужасная способность все поворачивать так, что голова у тебя начинает кругом идти? Если Карл фон Дайним шпион, он заслуживает расстрела. На этом я должна стоять, а не поддаваться девчонке, как бы она ни обольщала меня своим ирландским голосом, доказывая, что на моих глазах трагически гибнет герой и мученик!»
И в то же время Таппенс хотелось, ах, как хотелось, чтобы Карл оказался невиновен.
Но как на это надеяться, зная то, что знает она?
Рыбак, сидевший в конце Старой пристани, забросил удочку и начал неторопливо сматывать леску.
— Боюсь, что дело ясное, — сказал он.
— Честно признаюсь, жаль, — отозвался Томми. — Он… В общем, он славный парень.
— Так оно и бывает, друг мой. Работать за линию фронта идут не трусы, не тыловые крысы, а смелые люди. Мы это знаем на собственном опыте. Но вина его доказана — ничего не попишешь.
— Значит, никаких сомнений?
— Никаких. Среди его записей с химическими формулами обнаружен список сотрудников завода, подозреваемых в пронацистских настроениях, — ой собирался их прощупать. Найдены также план диверсионных актов и рецептура удобрений, которые, если бы их пустили в дело, уничтожили бы посевы на большой площади. А это как раз
Проклиная в душе Таппенс, которая взяла с него слово заговорить об этом, Томми неохотно пробормотал:
— А не могло получиться так, что ему просто подсунули всю эту чертовщину?
Губы мистера Гранта искривила демоническая улыбка.
— Понятно! Это идея вашей жены?
— M-м, как вам сказать? В общем, да.
— Что ж, он интересный парень, — снисходительно заметил Грант и продолжал: — Нет, если говорить серьезно, такая возможность практически исключена. У него, кстати, был и запас чернил для тайнописи, а это уже веская улика. И не похоже, чтобы чернила были ему подброшены. Они не стояли у него на умывальнике в пузырьке с надписью: «Принимать по мере надобности». Нет, он их чертовски ловко запрятал. С таким приемом мы столкнулись лишь однажды — тогда это были жилетные пуговицы. Их пропитывают симпатической жидкостью, а затем, когда возникает необходимость, бросают в воду, и чернила готовы. Карл фон Дайним пользовался не пуговицами, а шнурками от ботинок. Ловко придумано!
— Погодите, погодите!..
В голове Томми промелькнула какая-то мысль. Туманное, расплывчатое воспоминание…
Таппенс оказалась куда сообразительнее. Не успел он пересказать ей свой разговор с Грантом, как она сразу же все поняла.
— Шнурки от ботинок? Томми, да ведь это же все объясняет!
— Что — все?
— История с Бетти, идиот! Разве ты не помнишь, какую странную вещь она сделала однажды у меня в комнате? Вытащила шнурки из ботинок и засунула в стакан с водой. Я еще удивилась тогда, как она до этого додумалась. Теперь я понимаю: она видела, как то же самое проделывал Карл, и начала подражать ему. Он рисковал слишком многим — девочка могла невольно выдать его; вот он и сговорился с той женщиной, что она похитит Бетти.
— Итак, с этим ясно, — сказал Томми.
— Да. Хорошо, когда все становится на свое место — можно сделать еще шаг вперед.
Наступили тяжелые времена. К изумлению и отчаянью ошеломленных французов, их правительство неожиданно капитулировало. Неясно было, что станет с французским флотом. Берега Франции оказались в руках немцев, и над Англией нависла реальная угроза вторжения.
— Карл фон Дайним был лишь звеном в цепи, — сказал Томми. — А начинается она с миссис Перенны.
— Да, и нам нужны улики против нее. А добыть их нелегко.
— Конечно. Если она — мозг всей организации, то постарается не оставлять никаких следов.
— Значит, ты предполагаешь, что М. — это миссис Перенна?
Томми кивнул.
— Ты в самом деле считаешь, что девушка ни в чем не замешана? — помолчав, спросил он.
— Совершенно в этом уверена.
— Ну что ж, тебе виднее, — вздохнул Томми. — Но если это так, ей будет несладко. Сперва человек, которого она любит, потом — мать… Немного же останется у нее в жизни!
— Что поделаешь.