Агент особого назначения
Шрифт:
– А долго будешь чинить ванну?
– Несколько дней, потому что сложный ремонт. Двадцать седьмой номер гораздо лучше, а цена такая же, как у вас, - десять гонконгских долларов. И дверь на балкон с противомоскитной сеткой...
Малори провел рукой по лысой голове.
– Без ванны, конечно, нельзя. Ладно, перееду, черт с тобой.
Он протянул руку к телефону. Ян почесал затылок и опустил глаза.
– Только, пожалуйста, не говорите администратору что я сказал вам насчет свободного номера на втором. Он приготовил этот номер для какого-то спортсмена с Тайваня. И не говорите, что хотите переехать из-за неисправности ванны. Скажите лучше, что вам нужен номер на уличной стороне. Мне было приказано починить у вас еще вчера, но я не успел... мне здорово влетит, потому что администратор имеет зуб против меня. Меня выгонят...
– А ты проучи этого администратора. Пошли его разок в нокаут, и он станет уважать тебя.
С помощью Яна тренер перебрался в номер на втором этаже, принял ванну и лег спать. А русский после одиннадцати вышел из гостиницы и уехал в такси. Ян медленно продефилировал мимо бара, потирая лоб кулаком. Потом вернулся в гостиницу и прошел на кухню.
Минут двадцать спустя пришла дежурная горничная и сообщила о происшествии. В двадцать седьмой номер, куда переселился австралиец с третьего этажа, проник с балкона вор. Австралиец поймал его, отделал как следует, выволок на балкон и сбросил вниз, на кусты чайных роз, около тротуара. Вора отправили в полицию на рикше в бессознательном состоянии.
Выслушав сообщение, Ян поцокал языком:
– Наверно, двинул его в каротидный синус.
Вернувшись к себе в каморку, Ян увидел на полу длинный китайский конверт с красной полосой посередине. На листке, вложенном в конверт, были нацарапаны карандашом каракули:
"Советуем тебе прекратить всякое участие в расследовании. Или приготовь гроб для себя. Не будь дураком".
Ян сейчас же поднялся к Вэю и показал письмо.
– Наверно, и мне пришлют...
– чуть слышно произнес Вэй.
– Они не хотят, чтобы мы продолжали расследование.
– Я вот о чем думаю.
– Ян поднес палец к носу.
– До сих пор ничего не присылали, а теперь вдруг прислали. Почему? Потому что мы на верном пути. Как вы считаете?
– Ну, допустим... Но... так или иначе, это письмо не пустая угроза. Я думаю, что тебе следовало бы отойти от дела...
– Теперь начинается самое интересное, - Ян энергично почесал голову. Мы, кажется, напали на след. И в это время бросать дело из-за какой-то записочки. Судя по почерку, письмо написал какой-то школьник.
– Написано либо малограмотным человеком, либо левой рукой. Это для того, чтобы скрыть почерк.
– Вэй притянул к себе телефонный аппарат.
– Я поговорю с Фентоном.
– Как только узнают, что вы сообщили полиции об этом письме, что-нибудь сделают с вами...
Вэй положил обратно трубку.
– Может быть, тебе бросить это дело? Зачем зря рисковать?
Ян смял письмо и заявил:
– Ни за что не брошу.
Об этом решении он сказал через несколько дней и, своим друзьям студенту Хуану и механику Чжу. Они сидели на скамейке около конечной остановки фуникулера на вершине горы.
– Кто-то пошутил, а я должен бросать дело? Когда стали выясняться такие интересные обстоятельства... Прямо дух захватывает. Позавчера одна из служанок сказала мне, что в ту ночь она видела, как к Лян Бао-мину приходил кто-то около часу ночи и ушел примерно в три. И сразу после этого Лян тоже ушел куда-то и вернулся незадолго до начала истории.
– А ты сообщил об этом Вэй Чжи-ду?
– спросил Хуан.
– Конечно. А он доложил Фентону. И сегодня нам уже сообщили из полиции, что за Ляном стали следить.
– Он, кажется, работал в гоминдановской полиции, - сказал Чжу, негодяй порядочный. Пускай англичане следят за ним и хватают его. Жалеть его нечего. Но впредь будь осторожен. Могут вдруг пойти показания на какого-нибудь приличного человека, чтобы сбить с толку следствие. А ты доложишь Вэю, он - полиции, и этого человека арестуют. Поэтому, перед тем как докладывать Вэю о ком-нибудь, сперва советуйся с нами.
Хуан сказал:
– А может быть, письмо подброшено для того, чтобы напугать не тебя, а Вэя? Ведь ты только выполняешь поручения этого франта.
– Я думаю, что они узнали, что расследование, по существу, ведет Ян, а не Вэй, - сказал Чжу.
– Поэтому письмо было адресовано именно Яну. И к письму надо отнестись серьезно. Гонконг - это тот же Чикаго, полиция часто не может справиться с бандитами. В течение многих лет здесь орудовала большая шайка пиратов, ими правила некая Ван Фан-мин, королева пиратов, как ее величали американские корреспонденты. Английская полиция ее не трогала, очевидно, были причины...
– Помолчав немного, Чжу добавил: - А Вэй мне кажется каким-то странным... не нравится мне он...
– Почему?
– спросил Ян.
Чжу пожал плечами:
– Не знаю почему.
Уже начинало темнеть. На паромных судах, сновавших между Гонконгом и Коулуном, на океанских лайнерах, эсминцах, катерах и шаландах зажигались разноцветные огни. Внизу на набережной вертелись и прыгали неоновые латинские буквы и иероглифы. За деревьями мелькали двухэтажные трамваи. Низко над пиком Виктории пролетел пассажирский самолет в сторону аэропорта на той стороне бухты. У острова Келлет виднелся силуэт американского авианосца с широкой приплюснутой трубой на корме. Он был окутан синеватой мглой, как маскировочной сеткой.
Ян пристально смотрел на город.
– Где-то там, внизу, прячутся люди, посвященные в тайну, - он вздохнул, - в интересную тайну: как можно войти в закрытую комнату и выйти из нее. Надо найти этих людей. Но как?
Хуан усмехнулся.
– Похоже, что эта история с убийством сильно увлекла тебя. Не мечтаешь ли ты, чего доброго, о карьере сыщика?
– Мне просто хочется разгадать тайну, - ответил Ян.
– Ни о какой карьере не думаю. Смешно мечтать о ней в Гонконге. Из китайцев здесь могут процветать только толстосумы, контрабандисты, бандиты и шпики.