Агент Веги
Шрифт:
— Понятно.
— Хорошо. Что бы ни случилось, покружись вокруг яхты еще минут двадцать после того, как я окажусь внутри, а по истечении этого времени взорви. Если Пэйгадан или я, или мы оба выберемся оттуда до истечения этого срока — отлично, но не подбирай нас, не позволяй взойти на борт и не обращай никакого внимания на наши указания, пока не сожжешь яхту. В этом случае, даже если У-1 попытается управлять нами, это его не спасет. Если он выйдет оттуда сам, с нами или без нас, в спасательной шлюпке или вооруженный, расстреляй его немедленно. Лаборатория, конечно, жаждет заполучить его мозг на исследование, но на сей раз
— Да, шеф.
— Тогда скажи, можешь представить себе еще какой-нибудь трюк, который позволил бы гаду выйти сухим из воды?
Робот помолчал немного и ответил:
— Нет, я не могу, но У-1 наверняка может.
— Да, он наверняка может, — признал Илифф, — но не за двадцать минут. А минут у него будет даже меньше, потому что вскоре для него наступит горячая пора, и не просто горячая, а очень, очень! Возможно, мне не удастся схватить гада, но уверен, что слегка поморочу ему голову!
С самого начала все пошло вкривь и вкось, но об этом лучше было не думать.
Пока в списке достижений Илиффа не значилось проникновение во вражеский корабль, управляемый искусным и отчаянным пилотом, к услугам которого был целый ассортимент головокружительных трюков. Яхта могла унестись к звездам со скоростью, многократно превышающей скорость, света, причем энергию переноса с необычайной легкостью превратить в смертоносную ловушку для незваных гостей.
У-1 знал свое дело туго, да еще постоянно совершенствовался. Правда, особых причин подозревать, что его подслушивают, у него не было. Во всяком случае, до тех пор, пока он не поймал и не заблокировал телепатический луч Илиффа. Но последнее было маловероятно, поскольку мерзавец не смог взломать разумозащиту Пэйгадан, не убивая ее.
Оставались кое-какие шансы на то, что пират узнал о преследовании меньше часа назад, и у него не было времени как следует подготовиться к абордажу. По крайней мере, Илифф на это надеялся.
Агенту понадобилось целых четыре минуты, чтобы покрыть расстояние до поблескивающей, словно капелька ртути, яхты, в то время как корабль-робот начал обходить ее по кругу на безопасном расстоянии. Это было необходимой мерой, ибо у У-1 не было никакой возможности ударить по оседлавшему буксир человеку в скафандре, пока тот не попадет внутрь яхты. Однако краткий всплеск эмоций, испытанный Илиффом на корабле перед выходом в вакуум, прозвенел тревожным звоночком, что его самоконтроль внезапно и необъяснимо упал до предела, который едва ли можно назвать здравым.
Время от времени Агент, как всякий нормальный человек, испытывал страх, но это совсем другое дело, лишь однажды ему довелось познать чувство, сравнимое с безграничным, всеобъемлющим ужасом, которое в данный момент было отделено от его разума чем-то вроде тонкой и хрупкой пленки. Это произошло на тренировочных испытаниях, устроенных Лабораторией.
Однако он знал, что сейчас лучше не пытаться анализировать данный феномен. Если попробует, то этот кошмар может реализоваться во время атаки, тогда результаты наверняка окажутся плачевными, если не фатальными.
Существовали и другие способы взять себя в руки, простые, но весьма эффективные, которые в оставшиеся несколько секунд помогли бы ему овладеть собой.
Например, невозможно отрицать тот греющий душу факт, что во время на редкость своевременной ликвидации опасности, грозящей
Разумеется, жизнь Пэйгадан могла оборваться еще раньше, если ланнайка вообще еще жива.
Однако Агент был здесь бессилен. Если бы он стал дожидаться истребителей Веги, у несчастной ланнайки не осталось бы никаких шансов. Ни одно нормальное существо не выдержит дополнительных шести часов ментального давления, которое окажет У-1 на ее и без того разрушающиеся защитные системы, чтобы выжать всю возможную информацию.
Действуя так, как он действует, Илифф предоставляет ей наилучший шанс из всех возможных. По иронии судьбы, единственно возможной альтернативой немедленному убийству У-1 была активация одной из тех спусковых ситуаций, о которых предостерегала Корреляция. Таким образом, пират возвращался к своей собственной варварской личности, которая определенно воспротивится попытке Цитала вновь подчинить его себе ради их совместного блага.
Ждать эти несколько часов, отправиться на Гулл самому и осуществить операцию могло стоить гибели целой цивилизации. Немного колебаний, и Департамент направит туда сотрудника Бюро, причем обычным путем, то есть официально, рискуя тем самым поставить под угрозу альянс с Ланнаи.
Нет, выбора у Илиффа практически не было. Как облегчение пришла мысль, что на данный момент его собственные шансы выжить представлялись столь же эфемерными, как и у Пэйгадан. На самом деле осознавать превосходство противника Агенту было не впервой. Лишь осознанное стремление всегда нападать первым, ментально или физически, выбирая время, место и способ, позволяло ему побеждать, сталкиваясь с теми чудовищными разумами, что составляли предмет забот Департамента. Кроме того, за его спиной всегда возвышалась несокрушимая мощь Конфедерации, к чьей помощи мог прибегнуть любой из Агентов, как и когда ему было угодно.
Но сейчас хорошо знакомая ситуация выглядела совершенно иначе.
У-1 погубил себя сам, причем столь же несомненно, как если бы его погубили люди, но все же у него оставалась возможность выбрать способ нападения и заставить противника его принять. Таким образом, поединок будет развиваться по плану, автором коего будет не Илифф. На этот раз у Агента будет другая роль — представлять сбитую с толку жертву. Он будет втянут в борьбу, в которой ему, возможно, предстоит пасть, как и когда то будет угодно охотнику.
В отчаянии он отвлек свои мысли от грядущей западни. Но было слишком поздно, беспредельный ужас затронул его мозг одним кратким касанием, и Агент понял, что шансы на победу уменьшились еще на какую-то величину.
Затем, затмевая собой колючие звезды, перед ним выросла блистающая громада яхты. Включив тормозные дюзы буксира, он напомнил себе, что иногда загнанная в угол жертва способна напасть на охотника. Но в любом случае, он не привык бросать дело на полпути. А еще — ему очень нравилась Пэйгадан.